за синим стеклом.
Джек после первого убийства решил остаться в Лондоне насовсем. Надо только избавиться от зеленухи, подумал он. Нашел топор возле старой конюшни, да и отрубил себе левую руку. Тут же оказался в лаборатории, заливая кровью машину времени и вопя от жуткой боли. Врачи не удивились: флегматично обработали рану. Сели ждать. Спустя три часа рука, слегка погрызенная бродячими псами, появилась в воздухе с влажным звуком и тут же шлепнулась на пол. Пришили, работает как новенькая…
Еще четыре убийства спустя Джек попал в ловушку. Нет, не в Лондоне – там его вычислить не могли. В шахте. Поймал «вороний глаз». Редкое образование: шар из черного эребуса, вплавленный в слой прозрачной зеленухи почти у самой поверхности. Такое случается на Стене, хотя и редко. Джек вонзил резак прямо в середину шара. Взрывом оторвало руку, по иронии судьбы – правую, а заодно голову снесло. Прямо вместе с защитным шлемом.
Киф забрал всю добычу из его вагонетки. Джеку теперь камни без надобности. Корпорация придерживалась строгих правил: в случае гибели шахтера заработанные им килограммы списывались в особый Фонд, на нужды топ-менеджеров. Наследников посылали к черту. Да и откуда у Потрошителя наследники? Кому вообще был интересен этот псих, кроме разве что газетчиков и полиции Лондона. То-то они удивятся в своем 1888 году: убийства начались внезапно, без всякого повода или мотива, и также неожиданно прекратятся. А уцелевшие проститутки так и не узнают, от какой беды уберег их случай…
Плевать на них. Все равно сдохнут, не от ножа, так от дурной болезни, голода или старости. Двести лет назад они ползали по британским трущобам, а сейчас и воспоминаний о тех местах не осталось. Лондон, Англия, даже Австралия для оставшегося в живых человечества – пустые звуки. В умирающем, корчащемся в агонии мире остались лишь две точки на карте, которые что-то значат: Аделаида и Купол.
На обратном пути в батискафе говорили только о «вороньем глазе». Про Джека не вспомнили, словно его и не существовало вовсе. Также, как забыли уже про Хана и Зига, которые погибли полгода назад – обрушился громадный ледник, с треском проламывая океанское дно, вминаясь в шахту, размазывая людей по Стене… Тоннель, заполненный льдом, напомнил Кифу трубочку с кремом. Лакомство из далекого детства. Хотя, почему далекое, всего-то шестнадцать лет прошло с войны. Ну и раз уж начал считать… До свидания с Клеопатрой осталось отработать меньше пяти.
Все мысли возвращались к побегу в прошлое. Скоро. Скорее бы! Он представлял, как сядет в машину времени, а потом нахлынет зеленая волна… Дальше не углублялся, не прорисовывал туманный образ египетской царицы. Клеопатра была намечена тонким контуром, штрихами. Разве важно, какого цвета волосы и какой длины ноги? Будто бы, увидев, что у нее маленькая грудь, Киф откажется от своей затеи и пойдет в древнеегипетский кабак, пить с горя. Нет, она не женщина и даже не символ, скорее просто способ погромче хлопнуть
