из виду – задумчиво проговорил Арчи. – В гибели вашей сестры действительно присутствует загадка, которая меня очень занимает.
Клэр с благодарностью взглянула на писателя. Младшая дочь здешнего графа ещё несколько дней назад заслужила симпатию Вэй. В ней не чувствовалось ни грамма наигранности и высокомерия, как в её сестре. Зато присутствовала милая скромность. Хотя это выглядело странно для девушки её положения, которая с детства должна бы привыкнуть находиться в центре внимания и повелевать окружающими. Но ничего подобного здесь не наблюдалось. Одним словом, она была настоящая.
Скалли заметила, что стоило этой девушке заговорить о чём-то важном для неё, как она преображалась: на губах появлялась свежесть улыбки, голос обретал уверенность и страстность, глаза сверкали искренней, неподдельной жизнерадостностью, кроме тех, конечно, случаев, когда они наполнялись слезами, как было в прошлый раз, когда Клэр оплакивали убитых охотниками лисиц. Флора наверняка считала свою младшую сестрицу дурочкой, способной плакать над мертвой канарейкой, над мышкой, невзначай пойманной котом, над развязкой романа, хотя бы и глупейшего. Да и внешне они были полной противоположностью друг друга. Если у Флоры волосы были каштанового цвета, а лицо истинной леди – изящной лепки, бледное, аристократичное; то её младшая сестра своей круглоликостью, румянцем, а главное тёмным цветом волос невольно вызывала вопросы о степени их родства.
Между тем Арчи продолжал с упоением рассказывать барышням о своих книгах. И тут в столовую вошёл молодой человек. Это был секретарь хозяина дома – юноша угловатый и худой, но элегантный, даже в своём скромном чёрном сюртуке. Бледным угрюмым лицом, тонкими латинскими чертами лица, длинными непокорными волосами, он напоминал молодого Бонапарта в период итальянской компании. Разве что в отличие от коротышки Наполеона, секретарь был долговяз, тем не менее, взгляд у него был тот же, что и у знаменитого корсиканца. Едва переступив порог, молодой человек высокомерно, с вызовом, оглядел присутствующих, и дело было не в его высоком росте, дающим ему естественное право на взгляд свысока. Нет, тут было заметно прорвавшееся наружу честолюбие.
Правда, парень был достаточно умён, чтобы тут же замаскировать свои истинные чувства. «Ещё один скромник, – усмехнулась про себя Вэй. Она с любопытством рассматривала смиренную фигуру нового персонажа. – Ну уж под этой маской точно скрывается непомерная гордыня. Вон как полыхнул глазищами, когда Флора снисходительно позволила ему занять место за столом».
При появлении нового человека Арчи смутился, стал нервно мять руки, выдавливая из себя что-то. Впрочем, его опасения оказались напрасны – в присутствии юных графинь секретарь не смел и рта раскрыть, разве что если его не удостаивали прямого вопроса.
По всей видимости, то, что человека его скромного положения допускали за хозяйский стол, объяснялось прихотью хозяина дома, которому из каких-то
