стало глядеть, как вы барахтаетесь в мутной воде, словно щенята.
Мальчишки молча проглотили эти обидные, но увы, справедливые слова. Оксана на самом деле плавала намного лучше их, и это оказалось для всех, и особенно для Антона, неприятным сюрпризом. Впрочем, он очень надеялся скоро отыграться.
– Ладно, не задавайся, – пробурчал он, не отрывая глаз от обрывистого склона берега. – Глядите, сколько оползней! Я же говорил – последняя гроза дел здесь много наделала… Пошли, чего стоим!
Ребята вместе с Оксаной пошли по горячего песку вдоль самого уреза воды, внимательно смотря себе под ноги – так, чтобы не наступить на стекляшку или острый камень.
Высоченный обрыв стал постепенно снижаться, и вскоре вдали появился белый усадебный дом. Он стоял в сотне метров от реки, на крутом склоне, заросшем старыми деревьями. У подножия склона находился прямоугольный, полувысохший пруд. От реки его отделяла неширокая полоса земли, на котором располагалась старая дубовая аллея. Но еще старше были два огромных тополя, которые росли возле пруда. Антон указал на них:
– А это деревья – наши старожилы. ВГ говорит, что их посадил один из князей Голицыных… забыл, как его звали. Вроде бы этим тополям не меньше двухсот лет! А еще старше раскидистый дуб, что растет прямо перед входом в особняк. Ему и вовсе триста лет.
Оксана недоверчиво посмотрела на мальчика.
– Триста лет… это же так много! А кто такой ВГ?
– ВГ – это наш учитель истории, Виктор Григорьевич Садовников, – пояснил Родик. – Мировой мужик! Фанат, каких мало. Всю сознательную жизнь ковыряется во всяких исторических документах, где хотя бы слово сказано о нашем Петровском. Он вроде бы даже книгу написал… Ого!
Ребята остановились, потрясенные тем, что открылось их взорам.
Потоки воды, низвергавшиеся со склона обрывистого берега, буквально смыли в реку мощный пласт земли. И открыли нечто, напоминающее невысокую каменную арку, выложенную из темно-красного кирпича. Без сомнения, это был тот самый подземный ход, о котором Антону рассказывали его родители!
– Вот это да… – прошептал Родик, дрожа от вполне понятного возбуждения. – А я-то думал, что все эти рассказы про петровские лабиринты – бабкины сказки…
Оксана непонимающе взглянула на него, и Родик торопливо пояснил:
– Понимаешь, в отличие от этих двух охламонов я – коренной петровский житель. У меня тут полдеревни родичей. А моя прабабушка – ей сейчас почти сто лет, – обожает рассказывать про дела давно минувших дней. Ну, про житье-бытье в начале века, про князей Голицыных, и про все такое прочее. И про подземные ходы тоже однажды рассказывала. Говорила, что они были якобы вырыты еще при царе-горохе, неизвестно кем и неизвестно зачем, и прячутся там мертвецы… Я, конечно, не больно-то этим рассказам поверил. А ход, оказывается, на самом деле существует!
Антон подбежал к зияющему входу в каменную пещеру и, наклонив голову, заглянул внутрь.
– Плесенью пахнет, –
