поехал на ней в Мезон-Лафит, я же возвращался пешком, когда заметил господина, находящегося теперь перед вами. Он привлек мое внимание потому, что шел быстро и казался взволнованным, но особенно меня поразила его запачканная пылью одежда и помятая шляпа. Удивленный исчезновением своего начальника, я искал причины этого исчезновения и, увидя незнакомца, так мало походившего на гуляющего, принялся за ним следить.
Он достиг Мезон-Лафита, и я видел, как он шел вдоль решетки богатой виллы и наконец остановился и положил за столбом букет, который держал в руке. После этого он удалился от виллы, причем я следовал за ним на расстоянии почти двухсот метров; однако, мне удалось заметить очень элегантную даму, одетую в голубое, под белым зонтиком, которая торопливо взяла букет.
– Вам известно название этой виллы?
– Оно обозначено золотыми буквами на белой мраморной доске, находящейся над главным входом. Это – вилла Кармен!
– Ну-с, господин Фортен, что выскажете на это? – спросил с иронией следователь.
– Скажу, что это показания шпиона, которому нечего здесь делать! – ответил раздраженный молодой человек.
При слове «шпион», неосторожно сорвавшемся с языка Леона, полицейский агент побледнел и бросил на него гневный взгляд.
По знаку следователя он продолжал:
– Тогда я проследил за этим господином до его дома и узнал, кто он такой. Потом мы занялись Жерве, которого нашли вечером того же дня в Сен-Жерменском госпитале в отчаянном положении. Он не узнал нас и не мог дать никаких показаний относительно нападения, жертвою которого стал.
– Вы продолжаете думать, что здесь было преступление, а не случайность?
– Преступление – утверждаю это! Кроме того заявляю, что этот господин, занятый в лесу собиранием маргариток и находившийся так близко от места преступления, причастен к нему.
Тут Леон Фортен потерял свое обычное хладнокровие и порывисто вскричал:
– Что же случилось, и чего вы хотите от меня? Как! Вы арестовали меня без всякого основания, как убийцу, и вот явился этот человек и под предлогом, что я собирал цветы в лесу, обвиняет меня в другом убийстве! И ваша совесть, господа беспристрастные, справедливые люди, не возмущается?! Вы допускаете, что человек, ознаменовавший свое прошлое славной работой и неподкупной честностью, может сделаться преступником в один день! Это чудовищно!.. Я протестую против оскорбления, нанесенного моей чести!
В ответ на это следователь молча вынул из кармана небольшой пакет, завернутый в газетную бумагу, потом развернул бумагу и открыл маленькую записную книжку, снабженную карандашом и каучуковой тесьмой.
– Узнаете вы эту книжку? – сказал он ледяным тоном, показывая ее Фортену.
– Да, потому что она принадлежит мне! – отвечал последний без малейшего колебания. – Я потерял ее вчера, вероятно, в лесу, когда был сбит с ног лошадью.
– Так! А можете вы объяснить происхождение кровавых пятен на переплете и некоторых листках?
– Очень легко: я
