в пальто нарядил?
– Человеческая душа – потемки, – отвечает мой знакомец без каких-либо эмоций. Однако в дальнейших его рассуждениях сквозит явное злорадство. – Создатель сделал людей несовершенными, мотивируя тем, что тогда у них будет цель к достижению совершенства, и они, стремясь к этой цели, превзойдут не только нас, но и его самого.
– Так совершенствуются же понемногу…
– Ну да, совершенствуются, – отвечает полный сарказма голос, – только в другую сторону.
– В какую другую? – не понимает женщина. – Вон даже космос себе придумали и полетели в него.
– И далеко ли улетели? – ухмыляется архангел. – Да и зачем полетели? За совершенством ли? Или за тем, что из космоса сподручнее убивать друг друга?
– Слышь, ты, в пальто, – надоедает мне молчать.
– Заткнись, – бросает тот, и я чувствую, что лишился возможности говорить, а он продолжает: – Я-то, почитай, половину из них через эти ворота пропустил и каждую душонку наизнанку вывернул. И скажу тебе, Мара, всем их самосовершенствованием движет стремление к уничтожению собственных собратьев. Потому и совершенствуются не душой или, на худой конец, телом, а изобретательством разных смертоносных штучек-дрючек. Да они и сами свой прогресс называют техническим – мертвым, значит. И все блага так называемой цивилизации – это всего лишь побочный продукт стремления убить первым.
– Ох, Гаврик, отдохнуть тебе надо вечность-другую от этих людишек. – В женском голосе послышались нотки сочувствия. – Да и привратники твои измаялись совсем. Надысь видела, как Петя со смены брел – голова понурая, плечи опущены, крылья по тверди волочатся. Разве ж можно так изматываться?
– Как же отдохнуть-то, Мариночка? Кто ж вместо нас освободившиеся души отлавливать будет да после чистилища вновь по реалиям распределять?
– Гаврик, правда ли, что в иных реальностях перволюдей вовсе не осталось?
– Да что там перволюдей… В иных и людей-то почти не осталось. Допрогрессировались в своем совершенствовании, мать их…
– Не сквернословь, Гаврик.
– Да чего только от этих людских душонок не нахватаешься, – сетует тот. – Ты, Мара, не представляешь, сколько очищенных душ мы с Петром да Павлом уже скопили в раю. Бродят они там, как овцы неприкаянные, ждут своей очереди на вселение. А куда их вселять, скажи?
– Ты же сам только что сказал, будто в иных реальностях люди себя почти совсем истребили. Вот и заселяйте их.
– Да? Люди, Мариночка, это не твои морфейчики. Им в материальных мирах материальные же тела требуются. А где этих тел набраться, ежели они вопреки заповеди уничтожают друг друга быстрее, нежели размножаются?
– Ой, ну не знаю я, Гаврик. А перволюди куда смотрят? Почему допускают подобное? И куда они сами исчезают? Они же не смертны.
– Да кто их слушает? Ежели изначальные отпрыски еще и уважали, то последующие о родстве забыли и стали перволюдей и их первенцев
