занимается?
– Пока никто, – лукаво улыбнулся полковник.
– Как это? А пятый отдел? Чудо-оружие все-таки.
– Я не докладывал. Возможно, это наш шпион. Если так, им сразу займутся другие, а нас отодвинут.
– Почему сразу шпион? – отметил я, вытягивая из командирской пачки еще одну папиросу.
– Почему?… – переспросил полковник, окинув меня каким-то странным взглядом, будто примеряясь, как половчее ударить.
– Чего? – Я сразу же насторожился.
Знаем этот взгляд, встречали уже. Сейчас будет интересно! Мощин закурил, посидел какое-то время, выпуская дым в потолок. Гремя котелками, вернулся Сема. Без слов разложил добытую провизию на ящике и так же без слов, покосившись на нас, молча выпускающих дым, вышел.
– На правом бедре трупа фельдфебеля была обнаружена русская надпись, предположительно кровью: «ле Андре». Расшифровано мной как «лейтенант Андреев».
– Не слишком ли самоуверенно?
– Отнюдь. В нашем стрелковом полку как раз имеется лейтенант Андреев, командует разведротой.
– Резонно, – согласился я. – Но зачем было писать его имя на трупе?
– Интересно другое: прозектор клянется, что при первичном осмотре, когда срезали одежду, надписи этой не было. Появилась она потом.
– Ну это понятно. Вряд ли немец перед тем, как перейти на сторону врага, писал кровью на бедре имя советского командира.
– А между тем писал именно он, – спокойно, даже как-то равнодушно заявил полковник.
И снова мы уставились друг на друга. В наступившей тишине было слышно, как потрескивает фитиль в керосинке и шуршит что-то за обшивкой стены. Я глубоко, до рези в горле, затянулся и растер окурок по стенке гильзы-пепельницы.
– Откуда такая уверенность? – поинтересовался лениво.
– На-ка вот, посмотри.
Пока шеф рылся в бумагах, я незаметно стянул из пачки пару папирос – от него не убудет, а у меня от ихней махорки глаза вываливаются. Только успел припрятать добычу, как Мощин бросил передо мной небольшую книжицу в потрепанной кожаной обложке, перетянутую бечевкой.
– Что это?
– Что-то вроде дневника нашего русско-немецкого трупа. Рекомендую ознакомиться. Весьма занимательно.
Глава 2
Когда город теряет свое имя? Сталинград во время Второй мировой разнесли в пыль, но он все равно остался Сталинградом. А вот этот, хоть и разрушились преимущественно только высотки, Киевом больше не назовешь, язык не поворачивается. Город похож на высосанную пауком бабочку – оболочка сохранилась, а внутри пусто.
Мы идем по широкой улице, асфальта не видно под толстым слоем серой пыли. Пыль ленива и тяжела, она не взвивается в воздух, не липнет к ногам. А может быть, это пепел. Ведь куда-то же делись все люди? За напарником, Буром, тянется вереница следов: серый налет с филигранной точностью повторяет рисунок подошв. Пыль
