мерцающая слизь. Но на шум бегут новые.
Я бросился к тоннелю, откуда тащили тело.
Наклонный ход трижды привёл в тупик, лишь слабый след, когда волокли тяжёлое, не даёт заплутать окончательно. Я с новой сноровкой рою последние пару локтей вверх, лавина рыхлой земли ринулась на меня и мимо меня, яркий свет слепит на миг. Проморгался. Дюжина крестьян показали спины и драпают со всех сил, судя по косой сажени в плечах, впереди всех старосты сынок.
Выбрался, лежу без сил, глядя в небо. Рядом рукой достать покосился крест и смотрит с укором в зёв опустевшей ямы. С утра ни облачка, вчера небо сплошь затянуло – погода меняется быстро, как осенью. Солнце высоко, часов десять-одиннадцать, я вскочил и бросился к близкому краю леса.
Знакомый бурелом встречает обломанными ветками и содранным дёрном, как дружина прошла. Я прибавил ходу, широкой дугой заходя на лагерь. У костра ни дымка над укрытыми пеплом углями и полно следов. Пивной жбан разбит в щепки, мышастого цвета зверёк тащит куриную кость. Припал к земле настороженно, волочит дальше, признав за своего, – я в остатках засохшей слизи и перемазан землёй.
На подступах к лежбищу иду сторожко, у края замер. Дуб на вершине овражка печально свесил обломанные нижние ветви. Листья трепещут под ветерком, словно пытаясь скрыть красные лужицы, но лишь гоняют мух. Старое дерево молчит, почему подле корней два рыцаря без голов, лежат, прикрывшись разбитыми в щепу щитами. Шлемы укатились в сторону, лопнули от страшного удара, внутрь лучше не заглядывать. Один рыцарь крепко стиснул рукоять, меч сломан у основания. Другой клинок лезвием воткнут посреди ручья, покачивается в токах воды. На рукоять присела стрекоза, тотчас сорвалась и хищно ловит наевшуюся муху.
За спиной предательский треск ветки, я рывком обернулся. Навстречу крадётся сэр Хурбис, рукав жиппона разодран, мелкие веточки запутались в гриве чёрных волос, но в остальном – хоть на королевский приём.
– Нашёлся, изменник! – закричал он, выпрямившись в рост, в руке обнажённая сталь. В отдалении за деревьями широкой дугой с дюжину стражников, плащи королевских цветов поверх железа.
Я скатился на дно оврага, со всех сил припустил вдоль. За спиной проклятия, дробный топот тяжёлых подошв. Долетел запоздалый приказ:
– Да ловите же, стадо меринов! Сокрушите кости предателю!
Заимка бортника выскочила как родная, но я встал вкопанный: пчелиные колоды повалены, а кони мирно пасутся перед охапкой свежей травы. Из-за угла сарая выступил Хольстер.
– Как здесь оказался, я велел сторожить тролля! Да что у вас случилось?! – выпалил я.
– У тебя случилось, наивный наш пустынник, – проговорил Хольстер, глядя мелкими своими глазами поверх вздёрнутого носа. Сбоку подошёл Роуди, теребит обух секиры и отводит взгляд.
– Ты уехал, как пропал. Роуди вернулся из деревни в ту же ночь, тебя нигде нет, – продолжил Хольстер. – А мы остались без амулета Пут!
– Это
