вблизи лодки брата Богдан ее оставил и перешел на ветер. Будучи там, Ольга могла его наблюдать со стороны – он буквально «ел глазами» лодку.
На пляже Богдан стремился располагаться рядом с моряками, и, как поняла Ольга, кое с кем он был знаком. Среди них были моряки и с подлодки. По отдельным репликам ей стало понятно: он встречается с ними в городе. И это особенно настораживало.
И вот, по нашей задумке, однажды к Ольге на пляже присоединился брат. Знакомство состоялось, и Богдан был в ударе, стремясь понравиться брату его девушки. Конечно, его интересовал выход на саму подлодку.
На встрече со мной Ольга высказала опасение, что Богдан может найти выход на лодку помимо нее. Она готова была ускорить процесс вербовки ее Богданом, но как? И сама призналась – через постель.
– Ты хорошо взвесила свои чувства и деловую сторону с нашей общей точки зрения? – спросил я Ольгу. – Уверена ли ты, что он поверит твоей искренности после… этого?
– Его особый интерес подтвердился фактами поведения Богдана, связанного с лодкой, братом и экипажем… Нужно рисковать, Максим Алексеевич…
– Разве я об этом риске говорю, девочка ты моя… Как быть с твоей душой после этого?
– Но я говорила, что Богдан мне не так уж безразличен… Должна же я хотя бы ненадолго почувствовать себя женщиной?! – печально завершила Ольга разговор о личном.
Мое доверие к этой молодой женщине после такого признания не убавилось. Она – из флотской семьи, из хорошей советской школы в глубинке, разумная в делах нашей службы, а главное – умеющая действовать без потери самоконтроля.
Она – свидетель разрушения истории: на ее глазах высшая власть совершила предательство по отношению к стране и всему народу – эту душевную травму она носила в душе. И, как она отмечала, в беседах со мной искала слабое утешение в том, что совсем плохо стране не должно быть. Ольга хотела быть участником «вытаскивания страны из трясины разгула демократии и дикого капитализма». Теперь нужно было принимать решение.
– Ольга, последнее слово за тобой – действуй! Но при одном условии: при первой же угрозе тебе лично или делу ты должна исчезнуть… Для начала – в Судак, а затем мы поможем тебе перебраться в Россию…
Наступило многодневное трудное время – ожидание вестей от Ольги. Правда, скрадывал вынужденное безделье тот факт, что стала поступать информация о «деле с подлодкой» из Москвы.
Время от времени подлодка выходила за бонное заграждение, уходила в море и затем вставала на якорь на внешнем рейде, километрах в полутора-двух от берега. Это было необходимо делать регулярно, как говорят на флоте, для «проворачивания механизмов» – иначе застой в их работе ведет к мелким поломкам либо отказу каких-либо деталей.
Москва сообщала, что именно в один из таких выходов украинские спецслужбы готовят ее захват. Их план действий представлял собой следующее: еще до рассвета поближе к нашей
