собрались остальные сотрудники, к нему заглянула Белла и позвала пить чай в большую комнату, которая официально являлась залом заседаний, а неофициально служила столовой и дискуссионным клубом. Мирра Георгиевна тут же затеяла с ним спор относительно места для обещанных археологами новых экспонатов, и после чаепития они взяли ключи и вместе стали обходить залы, размышляя, как переставить витрины, чтобы втиснуть еще пару столов. Для посетителей музей открывается с одиннадцати, поэтому они не торопясь прошли первые две комнаты и наконец открыли дверь в зал древней истории. Сначала они ничего подозрительного не заметили и, лишь очутившись в центре комнаты, увидели стекло, аккуратно прислоненное к ножке одной из витрин. Лыков был так ошарашен видом зияющей пустоты на месте хаттской таблички, что некоторое время ходил как сомнамбула, не узнавая окружающих. Но, как ни странно, сейчас он вспоминал все происходившее как будто записанное на пленку. Оказывается, в его памяти события запечатлелись с поразительной яркостью.
Мирра Георгиевна позвонила в полицию. Оперативники прибыли буквально через двадцать минут и, быстро обследовав место происшествия, начали опрос сотрудников, которые сбились испуганной стайкой в приемной перед кабинетом директора. Лыкова вызвали вторым – сразу после Мирры Георгиевны. Веснушчатый лейтенант лет двадцати пяти важно задавал вопросы, а второй – не старше – старательно записывал ответы. Опрос занял около часа, после чего полицейские удалились, предупредив сотрудников, что вскоре их вызовут в управление к следователю. Лыков вспомнил возникшее у него тогда ощущение несерьезности всей этой процедуры. Да и чего можно было ожидать от неопытных мальчишек? Он возлагал надежды на следователя, но, пообщавшись сегодня с майором Костиным, которого аттестовали ему как одного из лучших сыскарей, чувствовал разочарование. Никакой заинтересованности он не выказал, наоборот, на его лице было просто написано чувство безнадежности.
«Что же делать? – думал Лыков. – Стать сыщиком-любителем?» – он поморщился, идея показалась ему пошлой – как в дешевых детективных романах, которых он, впрочем, не читал. Вернувшись в музей, он, коротко ответив на вопросы коллег, бродивших как потерянные, взял ключ от злополучного третьего зала, закрытого для посетителей, пока не вставят новое стекло, и подошел к витрине, из которой пропала табличка. Он переводил взгляд с левой глиняной таблички на правую, машинально читая подписи под ними: «…полностью текст не дешифрован, предположительно описание ритуала очищения от заклятия», «…полностью текст не дешифрован, предположительно инструкция строительства дома». Наконец взгляд его остановился на подписи под исчезнувшей табличкой: «…полностью текст не дешифрован, предположительно технология получения железа». «Почему вор выбрал именно эту табличку? – в который раз спрашивал себя Лыков. – Не может же быть,
