быстрым шагом вышел на улицу, сел в “джип”, наполненный солдатами, и умчался к аэродрому». Поехал «ловить бельгийских негодяев». «Чувствовалось, – сделал вывод Жуков, – что государственный аппарат молодого государства еще не сколочен так, как это следовало бы сделать, – еще не хватает опыта, и уйма мелких забот отвлекает премьера от больших государственных дел»[266].
Американский политолог Дэвид Эптер, несколько раз беседовавший с Лумумбой в 1960 г., назвал премьера «необработанным алмазом» и усомнился в его способности руководить такой сложной страной как Конго. Лумумба, вспоминал Эптер в 1991 г., отличался «взрывным характером», его речь «напоминала эмоциональные всплески», говорил он «лозунгами». Лумумба не вписывался в общепринятые представления о том, каким должен быть политик: был «нервозен», не мог «спокойно сидеть» и «слушать собеседника», не производил впечатления человека компетентного в стоящих перед Конго проблемах. У него, считал политолог, не было «четкого представления о том, какой должна быть его страна». Ясными и понятными были только лозунги, которые он произносил «как-то заученно, механически», так что складывалось впечатление, что перед тобой «идеолог без идеологии». Он мало задумывался над будущим, был поглощен борьбой с многочисленными врагами, в первую очередь с бельгийцами. Отдавая должное умению Лумумбы привлечь людей своим «нервическим обаянием», Эптер не мог представить его «спокойно сидящим и обдумывающим что-то другое, нежели проблемы, требующие немедленного политического реагирования»[267].
А фундаментальных проблем было много, дела в государстве шли хуже некуда, страна быстро погружалась в хаос. Масштабы катастрофы передают первые впечатления Р. Дайяла, прибывшего в Леопольдвиль 5 сентября 1960 г.: «Управление страной было полностью парализовано, места уехавших бельгийцев оставались вакантными или были заняты их бывшими помощниками или мелкими клерками. Судебная система не работала, не было ни одного конголезца, который хотя бы приблизительно был знаком с юриспруденцией и мог работать в судах. Большинство бельгийских врачей бросило своих пациентов, и людей в больницах лечили, как могли, младший медицинский персонал и медсестры. Некоторые из них смело, но не квалифицированно проводили сложные операции. Школы, к счастью закрывшиеся на каникулы, не открылись из-за поспешного отъезда бельгийских учителей. Не работали таможни, замерли доки и верфи. Бельгийский персонал бросил на произвол судьбы контрольные башни в аэропортах, после чего воздушные перелеты стали чрезвычайно опасным делом. Перевозки по рекам и железным дорогам осуществлялись от случая к случаю. Образовался серьезный дефицит товаров и услуг, поскольку многие торговые и коммунальные учреждения прекратили свою деятельность, в некоторых частях страны начался голод. <…> Электроэнергия и вода подавались с перебоями»[268].
Для предотвращения экономического
David Apter. 27 February 1991 // United Nations Oral History Project. URL: www.s3.amazonaws.com/ downloads2.unmultimedia.org/public/dhl_oral_history/transcripts/Apter27
Feb91TRANS.pdf.
