бой Сиантоли. В первой же атаке погибли трое воинов, и это были первые убитые за ту войну. Пришлось временно отступить. Командир, у которого погиб зять, был разъярён, он приказал уничтожить всех врагов без пощады, пленных не брать.
Атака была яростной. Сиантоли, под которым ранили лошадь, ворвался в гер13, готовый уничтожить любого. Краткое время понадобилось после яркого солнца, чтобы рассмотреть кривоногого мальчишку лет двенадцати, за спиной которого съёжилась малая чумазая девочка. Девчонка была ровесницей Чикчиги. Татарчонок стоял, сжав кулаки, расставив ноги и выпятив грудь – он готов был встретить смерть. Они столкнулись взглядами, и Сиантоли, помедлив, опустил натянутый лук. Он вышел, запахнув полог, и махнул рукой подъехавшим землякам – «всё сделано».
Это была его тайна. После он много раз думал об этом своём поступке: хорошо он сделал или плохо? И пришёл к выводу, что убивать девчонку всё равно не стал бы.
Да, сегодняшний монгольский командир – это он, тот парень, пытавшийся спрятать девочку от неминуемой смерти. Духи свели их в самое правильное время! Сиантоли вспомнил свои мысли о самоубийстве и поблагодарил духа Предков. Дед конечно прав: «Не спеши умирать, даже если стрела уже вошла в твоё сердце».
В тюрьме было душно. Тангуты то и дело утирали пот, писарь пытался соорудить из соломы веер. Сиантоли мёрз, его била дрожь. Он давно уже пожалел, что бросил халат торговца. Попытался укрыться соломой и ненадолго забылся.
3
Очнулся от криков, доносящихся через отверстие в потолке, в котором уже тускло светились красноватые звёзды на блеклом небе. По-видимому, с ночью пришла и прохлада, Сиантоли замёрз ещё больше. Согреться не удавалось. Оставалось просто терпеть.
Ах, как трещит голова! Проклятые плосколицые! Сокращали их, сокращали, а они, вон, воюют, да и неплохо, если наш император приказал выкупить за счёт казны у своих же чжурчжэней всех крепких тангутских рабов и отправить на родину, чтобы Си Ся могло за счет них увеличить свою армию, которую монголы бьют который год подряд. И если раньше они только грабили селенья да уводили стада, то теперь вот, взяли Урахай – город немалый и укреплённый надёжно. Похоже, немного пользы будет от бывших рабов. Они воевать-то не умеют, да и умирать вовсе не желают. Из-за них собственно и пришлось тащиться в эту жаркую пустыню от благодатного приморского климата родины.
Вспомнилось, как посыльный гонец собирал мукунь14 из его селения и округи. Сиантоли всегда был готов к походу. Одежда, латы, снаряжение, оружие хранились в отдельной кладовой. Оставалось послать мальчишку-раба на ближний выпас за боевой лошадью, раздать указания работникам, да попрощаться с женой и дочкой.
Командир сотни Дзэвэ, несмотря на своё высокородное происхождение, был другом детства Сиантоли. Мальцами они вместе искали приключения и мечтали совершать подвиги на войне.
Однажды,
Гер – круглый шатёр, крытый войлоками, то, что европейцы ошибочно называют «юрта».
Мукунь – Сотня. Регулярная чжурчжэньская армия состояла из сотен, тысяч и десятков тысяч. Каждые 300 семей составляли мукунь, они обязаны были поставить в армию 100 воинов.
