воспитания девочек. Мамаша запретила своим дочерям идти в сад, пока они не свяжут по десяти дорожек в чулке (рассказ С. Макаровой «Чулок»). Ленивая дочь возмущена бессмысленностью скучного занятия: «Ах, как мне надоел этот чулок! И к чему вязать чулки, когда так дешево готовят их теперь на машине»[213]. Возражение проникло в детский текст в связи с очевидными для 1880-х годов преимуществами промышленного производства чулок. Но в разговоре торжествует не сестра-прогрессистка, а сестра-традиционалистка: «Мама говорила тете, что вязанье чулка приучает к терпению». Новый взрыв негодования («Какое уж терпенье! От этого вязанья сделаешься еще нетерпеливее») только замедлил работу девочки и отодвинул время свободной игры в саду. Писательницы изощрялись, придумывая убедительные примеры для эмансипированных девочек, поскольку страшные истории про не взятых замуж белоручек уходили в прошлое. Одну из героинь, которая наотрез отказалась вывязывать чулочную пятку, вдохновил вид паутины, сплетенной пауком. «Я не могла оторвать глаз от его работы, и чем дольше на него смотрела, тем неприятнее мне было видеть и знать, что такое крошечное ничтожное существо, как паук, которого я сама могу придавить в одну минуту, мастерит узоры, а я не умею вязать простого чулка»[214].
Постепенно в русском обществе менялось отношение не только к урокам рукоделия, но и к самой детской игре. Приходилось признать, что навязанное девочкам шитье кукольного гардероба является формой вмешательства взрослых в игры детей. Упрекая девочку за небрежно одетую и плохо обшитую куклу, родители взывали к общественному мнению: «Несносная девчонка! Сейчас одень Свежану: я хочу, чтобы она была вечером в зале, и пусть твои подруги, когда соберутся, по ней судят о твоем нерадении»[215]. Публичное осуждение дочери, оказавшейся плохой портнихой, рекомендовалось как действенное воспитательное средство («Иногда я принуждена буду делать тебе выговор при большом собрании для того, чтоб урок мой был тебе чувствительным»[216]). Описывался в книгах и такой способ воспитания: родители устраивают публичное театрализованное представление для пристыжения нерадивых дочерей[217]. Стоит ли удивляться, что ребенок вообще отказывался играть с фарфоровой куклой (в одной из историй девочка в сердцах бьет куклу за то, что взрослые заставляют в нее играть). Когда русский посол граф Шувалов подарил дочери графа Витте дорогую куклу, ей пришлось сделать вид, будто она рада подарку. При этом сама девочка хорошо понимала, что подаренная кукла – это обуза («если ею не заниматься, мисс и все скажут, что девочка неряха»)[218]. Зато игра в бумажных куколок давала полную свободу, которой с удовольствием пользовалась дочь всесильного министра. Больше всего девочке нравилось самой изготовлять бумажных кукол и играть с ними.
В качестве литературного антагониста «девочкам с шитьем» предстала знаменитая кавалерист-девица[219]. Мемуары Дуровой были опубликованы
75 рассказов для детей младшего возраста. Составлено по Ф. Гофману С. Макаровой. 2-е изд. СПб.: изд-во Ф. Битепажа, 1886. С. 84.
Андреевская В.П. Две подруги. Рассказ для маленьких девочек. СПб.: изд-во Ф.А. Битепажа, 1898. С. 18.
Памятные записки куклы. Повести для маленьких девушек, взятые с фр. В.К. Сомогоровым. СПб.: тип. А. Бородина и Кº, 1841. С. 34.
Друг детей на 1809 год, издаваемый Николаем Ильиным. № 13. С. 52.
Чтобы исправить свою дочь, родители разыгрывают кукольный спектакль во время приема гостей (рассказ «Полишинель, обнаруживающий пороки» в сб. «Подарок прекрасным малюткам», 1824). Подобные педагогические приемы призваны были заменить практику телесных наказаний.
Нарышкина-Витте В. Записки девочки. Лейпциг, 1922. С. 57.
Впервые протест против шитья заявили героини романов Жорж Санд. «Она предавалась труду классическому, скучному, ненавистному для каждого мыслящего существа: тонкой до непостижимости иглою она вышивала черезвычайно мелкие, правильные узоры по куску батиста, в которых ей приходилось считать каждую ниточку» (Галерея женщин Жоржа Занда. Изд. А. Семена и В. Логинова. М.: тип. Авг. Семена, 1843. С. 60). Читать произведения Ж. Санд девочкам категорически запрещалось. Ишимова писала: «С сокрушенным сердцем надобно сказать вам, милые читательницы, что под вымышленным именем Жоржа Санда пишет – женщина. Да, эта ослепленная женщина нападает на самые первые установления общественные, на самые святые связи семейственные» (Ишимова А.О. Несколько слов о чтении романов и указатель чтения для юношества. СПб.: тип. П. Крашенникова, 1847. С. 10). К «общественным установлениям» Ишимова относила и женское рукоделие.
