Это не главное… Прежде всего – заниматься чучелами и при этом обеспечивать товаром моих клиентов, которые нуждаются в трансплантации весьма ценных органов. Теперь-то вы от меня никуда не денетесь.
– Почему вы так считаете?
– Потому что, дорогой Иван Иванович, я жду от вас ребенка.
Сизарев только крякнул, зажмурился, потом поспешно налил в стакан «десять буль-буль», выпил и опять опустил глаза.
– Если будет мальчик, – продолжала циркачка, – назову его Валентином, если девочка – Валя. Нравится мне это имя.
Сизарев вновь потянулся к бутылке, но она отодвинула ее в сторону.
– Орангутан, не надо! Ты не Мордов и не лосятник… Я тебя люблю! Я ведь все-таки приперлась к тебе за тыщу верст! Ценить надо!
Иван Иванович молчал, растерянно поглядывая на мешок с Мордовым и на обезвреженного лосятника.
– Раиса Мартыновна, чего вы хотите от меня?
– Чтобы ты всегда был рядом. Любить себя не заставишь, но быть рядом с богатой красивой женщиной, по-моему, всегда приятно.
– Вы правы, Раиса Мартыновна, но у меня уже есть жена.
– Дурак ты, хоть и прекрасный мужик. Я тебе что, жить с Марьей Тимофеевной запрещаю? Употребляй ее на здоровье… Все условия создам… Только я тебя тоже люблю.
– А как же совесть?!
– Когда бы совесть кормила, так у нас на Руси давно бы нищих не было.
Она подвинулась к нему, обняла его за плечи и поцеловала в губы.
– Орангутан… Люблю… Ты мой единственный.
– Экземпляр, – неожиданно вырвалось у него, и он тут же получил сильную пощечину.
– Не смей так говорить! Я тебя от тюрьмы спасла!
– А кто мне снотворные таблетки дал?!
– Мордов ни за что бы не раскошелился, если б не застал тебя спящим.
– А кто хотел сделать мне укол, а потом отравить газом?
– Дорогой, мне хотелось вылечить, снять с тебя стресс!
– А когда ничего не вышло – расстрелять из окна… Хорошее лечение…
– Орангутан, успокойся. Это не я стреляла.
– А кто же?
– Охранник мой, с третьего этажа, которому я плачу тридцать долларов в сутки. А за то, что промазал, я заплатила сто долларов.
– Вот спасибо, Раиса Мартыновна! – усмехнулся Иван. – Значит, благодаря именно вам я сижу в своей бане, жив-здоров и пью чай с брусникой.
– Не ерничай!
– А вы не считайте меня идиотом!
– Никто не считает. Ты думаешь, мне легко было обломать этого паука-Мордова, а потом переманить его кремлевских жвачных в свою контору? – она, не обращая внимания на слетевший с тела халат, подошла к чучелу и, распрямив его, вытряхнула несколько пачек новеньких купюр. – Это все твое, орангутан, только поверь мне, я не хотела твоей смерти… Ты мне живой нужен. – Она судорожными и скользкими от крема руками сгребла часть денег
