решительно встряхнул головой, упрямо отказываясь признать свою неправоту, и презрительно скривил губы.
– Я трибун легиона! – взорвался он. – Это безоговорочно наделяет меня правом командовать тобой, простым ауксиларием! Все остальное просто…
Не обращая внимания на ярость Беллетора, Скавр демонстративно повернулся к нему спиной и, грохоча сапогами по каменному полу и разглядывая на ходу фрески, зашагал прочь. Ответил он, не поворачивая головы, причем голос его был исполнен иронии.
– Трибун легиона? Я тоже был трибуном легиона много лет назад, когда мы воевали с квадами. Я отлично знаю, Домиций Беллетор, какой властью располагает трибун с широкой полосой на тоге, зажатый между легатом легиона и более опытными трибунами и старшими центурионами с узкими полосами. Все они как один считают своим долгом тебя поучать. Последние десять лет я сражался за империю то в одной провинции, то в другой, за что вторично удостоился звания трибуна. Я добился его вот этим. – Он похлопал по рукоятке меча. – Так что я вовсе не твой подчиненный, трибун, и считаю себя в худшем случае равным тебе. Что касается моих командирских умений и способностей, моей личной подготовки и боевого опыта, то здесь я, несомненно, превосхожу тебя. Можешь сколько угодно строить из себя большого человека перед местными чиновниками, чтобы потешить тщеславие. Возможно, тебе хватает ума держать своих солдат за этими толстыми стенами, подальше от любых бед. Но если ты шевельнешь хотя бы пальцем, чтобы как-то помешать мне, когда я буду вычищать эту провинцию от всякой нечисти, считай, что в моем лице ты нажил опасного врага. Выбор за тобой.
В ответ на просьбу Юлия Сергий кивнул и, прежде чем продолжить разговор, отправил одного из офицеров договориться о размещении тунгрийских когорт в стенах города. Двое гражданских держались особняком, стоя в углу прихожей. Тот, что был выше ростом, крепко сложенный мужчина с надменным лицом, о чем-то сосредоточенно разговаривал со своим собеседником, человеком не столь внушительного вида, но, судя по всему, обладающего острым умом.
– Боюсь, у нашего начальника тяжелый характер.
Сочувственная улыбка Сергия выдала его истинные чувства. Юлий поймал себя на мысли о том, что этот офицер ему нравится.
– Вообще-то, у нашего тоже, хотя он редко его показывает.
Сергий усмехнулся и тихо, чтобы его не услышали те, кто стоял у двери, добавил:
– И потому вы обращаете внимание, когда он все же его показывает? Мы же давно привыкли к бесконечным приступам ярости трибуна Беллетора. Скажу больше, наша когорта уже воспринимает их как повод для смеха.
Юлий нахмурился:
– Тогда что он здесь делает?
– А ты еще не понял? У папаши трибуна Беллетора хорошие связи и куча денег. Иначе как, по-твоему, этот парень стал трибуном легиона и почему наш легат вынужден его терпеть? Или ты думаешь, вашу когорту
