никогда не любил, я терпеть не могу женщин, у меня были только интрижки с женщинами легкого поведения.
– А увидев меня, вы полюбили?
– Да, в ту же минуту, в первый же вечер, в театре.
– Вы ведь говорили, что это прошло.
– Я шутил.
– Как же я могу различать, когда вы шутите и когда вы серьезны?
– Да это сейчас видно!
– Это правда; это почти всегда видно, серьезно ли говорит человек, но вы не внушаете мне никакого доверия, а ваши прекрасные понятия о любви – еще менее.
– Какие это мои понятия? Я вас люблю, а вы мне не верите. А! – говорит он, кусая губы и глядя в сторону. – В таком случае я – ничто, я ничего не могу!
– Ну, полноте, что вы притворяетесь! – говорю я смеясь.
– Притворяюсь! – восклицает он, оборачиваясь с бешенством. – Всегда притворяюсь! Вот какого вы обо мне мнения!
– Да, еще вот что. Помолчите, слушайте. Если бы в эту минуту проходил мимо какой-нибудь из ваших друзей, вы бы повернулись к нему и подмигнули бы ему глазом и рассмеялись бы!
– Я притворяюсь! О! Если так… Прекрасно, прекрасно!
– Вы мучите свою лошадь, нам надо спускаться.
– Вы не верите, что я вас люблю? – говорит он, стараясь поймать мой взгляд и наклоняясь ко мне, с выражением такой искренности, что у меня сердце сжимается.
– Да нет, – говорю я едва слышно. – Держите свою лошадь, мы спускаемся.
Ко всем его нежностям примешивались еще наставления в верховой езде.
– Ну можно ли не любоваться вами? – говорит он, останавливаясь на несколько шагов ниже и глядя на меня. – Вы так хороши, – опять начал он, – только мне кажется, что у вас нет сердца.
– Напротив, у меня прекрасное сердце, уверяю вас.
– У вас прекрасное сердце, а вы не хотите любви?
– Это смотря по обстоятельствам.
– Вы – балованное дитя, не правда ли?
– Почему бы меня и не баловать? Я не невежда, я добра, только я вспыльчива.
Мы все спускались, но шаг за шагом, потому что спуск был очень крутой и лошади цеплялись за неровности земли, за пучки травы.
– Я… у меня дурной характер, я бешеный, вспыльчивый, злой. Я хочу исправиться… Перескочим через эти рвы, хотите?
– Нет.
И я переехала по маленькому мостику, в то время как он перескакивал через ров.
– Поедем мелкой рысью до коляски, – говорит он, – так как мы уже спустились.
Я пустила свою лошадь рысью, но за несколько шагов до коляски она вдруг поскакала галопом. Я обернулась направо. А. был позади меня; моя лошадь неслась в галоп; я попробовала удержать ее, но она понесла в карьер… Долина была очень велика; все мои усилия удержаться были напрасны, волосы рассыпались мне по плечам, шляпа скатилась на землю, я слабела, мне становилось страшно. Я слышала А. позади себя, я чувствовала, какое волнение происходило в коляске, мне хотелось спрыгнуть на землю, но лошадь неслась как стрела.
«Это глупо – быть убитой
