сколько набросано на нашем берегу немецкого оружия, обмундирования, – можно полк снарядить. А что если они там собрались и рванут на нас, а мы не будем готовы?
– Мы всегда должны быть готовы ко всему. Стойте на своих постах и делайте все, что делали в прошлых боях. Но за Эльбу выходить строжайше запрещено.
И, на досуге, солдату представились на конечном отрезке войны на Эльбе три главные действующие силы, на которые следует по-новому посмотреть теперь, когда, не сегодня завтра, где-то отзовется голос последнего залпа войны.
Это – мы, Советская армия, пришедшая положить конец гитлеровскому господству.
Западные армии, солдат которых притаился где-то в сосновом молодняке, в туманной дымке на левом берегу Эльбы.
И сила, которая только выходит на широкую дорогу политической деятельности, – это немецкий народ, представитель той второй Германии, о которой мы мечтали в мятежной юности. Теперь, когда наши головы здорово посеребрили седины, он встал перед нами и присматривается, кто тут настоящий друг, а кто враг.
Наши солдаты не только вглядывались в заэльбинские дали, но и пристально присматривались к той, третьей силе, которая немецкий народ. Хоть это и детишки, старики, старухи, но это – немецкий народ, и к нему надо приглядываться. Мы не знаем дум солдат наших союзников, мы знаем думы и чаяния их руководителей за океаном. Они, эти думы и замашки, тревожны. Пока все, что мы о них знаем. А немецкий народ? Что мы о нем знаем? Сквозь ужасно противоречивые наблюдения пока с трудом просматриваются некая общность, близость между нами, но столько психологических и нравственных наслоений лежит на пути познания истины, что все наблюдения витают где-то в дымке сомнений и желаний, гнева, ненависти и чувства долга, чувства понимания чужого людского горя.
Еще немного, и руководство нашего государства предложит на Потсдамской конференции решения коренного вопроса о судьбе послевоенной Германии, о судьбе немецкого народа, о его законном праве самому решать свою собственную судьбу. А пока солдат думает, присматривается, как в преобразовании немецкого общества после войны поведет себя доминант исторического будущего Германии. Говорят, что дети разгадывают своим поведением самые запутанные вопросы отношений между людьми. И он, этот озорной мальчишка, выскочил из-за угла и потянулся к советскому солдату просто из любопытства, из возможности получить лакомство и просто посмотреть, что это за чудище, о котором так много говорили дома. Действительно ли он ест людей, приносит им страдания. И, присмотревшись поближе, мальчуган ничего такого не заметил. И, разумеется, шмыгнул снова за угол, и тогда-то стали выходить поодиночке старики, которые уже пожили на свете, и им все равно, где и как помирать. Первая встреча с немецким населением оставила многообещающие впечатления. С этим народом можно и нужно ладить. Судя по всему, наши дороги совпадают.
На левом берегу Эльбы неожиданно появился английский
