словно быстрым разрядом по телу прошла невыносимая боль, а затем глаза посмотрели с испугом куда-то вдаль.
Сева, обернувшись человеком, мигом вскочил на ноги, но бросился в противоположную от Полины сторону, туда, где темной грудой были свалены на снег его вещи. Он схватил плащ и начал рыться в его карманах.
– Что делать? – спросил Митя, не отрывая взгляда от Полины, которая продолжала медленно пятиться. Глаза ее заблестели, а губы вдруг отчетливым шепотом произнесли: «Нет, пожалуйста, нет».
– Не трогай ее пока. – В Севином голосе слышалось неестественное спокойствие. Воздушный колдун хотел добавить еще что-то, но не успел: звенящую тишину зимнего леса пронзил крик и Полина упала на землю. Сева кинулся к ней, сжимая в ладони маленький темный пузырек. Митя тоже оказался рядом, опустился на колени и попытался приподнять ее, отчего девушка только сильнее забилась, повторяя «нет, нет, на надо».
– Ты сможешь ее подержать? Крепко? – спросил Сева, расстегивая на Полине пальто.
– Но ей же больно!
– Хуже ты не сделаешь. – Сева попытался прижать девушку к земле, но она продолжала извиваться, дергаться и кричать. – Держи, Муромец.
– Ты взял с собой какое-то зелье? Ты что, знал, что с ней это случится? – Митин голос дрогнул.
– Я ношу его с того раза, когда мы впервые позвали ее в лес. Я же говорил тебе, что это глупейшая идея. Это ж надо было выбрать именно ее! Тебе бы научиться думать, прежде чем что-то сделать. – Севины пальцы уже так тряслись от холода, что он еле справился с пробкой пузырька.
– Оденься, – сказал ему Митя и крепче сжал Полинины локти.
Сева не отозвался. Он быстро задрал Полинин свитер и вылил на ее бледный живот густую темно-зеленую жидкость из пузырька. Руки его дрожали все сильнее. Наконец он встал и принялся натягивать на себя холодную одежду.
– Нельзя было брать никого, кроме нее, – сказал Митя, стараясь не давать Полине вертеться. – Любая другая на следующий день разболтала бы остальным про твой обряд. Когда дело касается тебя, у них у всех крыша едет. Я не виноват. Ситуация сложилась так не потому, что я не думаю перед тем, как что-то сделать, а потому что ты – чертова Сирена.
– Да, и это тоже, – ответил Сева, вернулся к Полине и принялся сосредоточенно чертить запутанные символы на ее животе.
Митя наблюдал за его движениями, не нарушая молчания, и только когда Полина перестала кричать и тихо заплакала, он пошевелился, положил ее голову себе на колени и спросил:
– Почему именно живот?
– Здесь собирается боль.
– Так ты просто пытаешься уничтожить боль?
Сева кивнул:
– А ты надеялся, что я избавляю ее от проклятья? Нет, конечно. Болевые ощущения слишком сильные. Именно из-за них у нее обмороки. В любом случае, откуда бы эта боль ни шла, лучше всего начертить рунограмму на животе… ну, или на спине, но сейчас это не очень удобно…
– Н-да, прабабка ее постаралась.
– Еще как.
– Как
