что уже тысячу лет не видела свою киску». «А мне нравятся те, кого не принимает общество, его изгои. Но теперь на улицах не увидишь ни травести, ни разных разодетых красавчиков, ни экстравагантных личностей. Для них больше нет места в городе. Париж стал нетерпимым. Стоит только выйти на улицу, как тут же найдется кто-нибудь, кто примет тебя за шлюху».
В пятьдесят один год это «создание», которое судит о людях по тому, насколько необычно и странно они выглядят (никогда по степени известности их имен или по размерам их банковских счетов), носит шуршащее при малейшем движении бубу (африканскую тунику), множество украшений, тюрбан и насмехается над культом внешности и показной роскоши: «Когда я слышу, как одна подружка уличает другую в том, что она крашеная блондинка, мне всегда хочется ее спросить: «Скажи, а у твоего мужа яйца настоящие или он носит протезы?»
Напрасно она осыпает проклятьями Монмартр, который себя запятнал, который растоптали тупые и пресыщенные буржуи… «Вот увидишь, они скоро покроют силиконом наши мостовые или сделают Монмартру лифтинг. Черт возьми, разве я не права?» Здесь она у себя дома. Со своей собакой Пилу, прячущейся в складках ее юбок, она может просиживать дни напролет в кафе Deux Moulins или в Lux Bar на улице Лепик, наблюдая за тем, как живет народ. «Я что-то вроде бюро жалоб. Люблю слушать, когда мне рассказывают про жизнь».
Студентка, корпящая над своим ноутбуком, продавец сезонных овощей, зашедший выпить пива, парочка влюбленных, бредущая по улице, – никто не упустит возможности поздороваться с ней, расцеловав ее в обе щеки. В день предпремьерного показа в «Элизе-Биарриц» фильма, который ей посвятила режиссер Регина Абадья, перед нами воскрес Париж времен легендарного «Паласа»: сестры «Вечной терпимости»,[29] эти «монахини XXI века», которые, обрядившись в монашеское одеяние, борются с гомофобией и СПИДом, кутюрье и драг-квин[30] Лоран Мерсье в образе Лолы… В этот вечер бывшая королева ночи, провокационность которой помогла ей избежать пороков, обычно сопровождающих человеческую жизнь вследствие украденного детства, появилась, беззащитная и одинокая, среди своих друзей. Когда у нее спрашивают, кто из парижанок является для нее примером, она называет Луизу Мишель, Колетту Маньи[31] и Коко Шанель. А также «всех женщин, тихих и незаметных, этих борцов за гуманность и человечность, которые сделали для своих улиц гораздо большее, чем мэрии». И она входит в их число.
Как вызвать расположение официанта?
Когда я вернулась в Париж, мне пришлось вновь овладеть подзабытыми методами, абсолютно несовместимыми с принципами нью-йоркской жизни: мне пришлось научиться приручать (как приручают бездомного кота) официанта, или гарсона, если вам так больше нравится, кафе. Уже после первого посещения бистро я поняла, что передо мной возникала необходимость восстановить утраченные рефлексы. Однажды, например, я забежала в кафе, чтобы пообедать на скорую руку и именно
«Сестры вечной терпимости», которые сами себя называют «монахинями XXI века» – радикальная организация, появившаяся в 80-х годах в США и объединяющая геев, лесбиянок, транссексуалов, которые в костюмах монахинь, напоминающих маскарадные, выражают протест против гомофобии церкви и других институтов общества. Объединение «сестер вечной терпимости» является благотворительной организацией, которая устраивает арт-шоу для сбора средств на борьбу со СПИДом, инфекциями, передаваемыми половым путем, издает памфлеты о сексуальном здоровье геев, устраивает акции бесплатной раздачи презервативов и т. д.
Сленговое выражение, используемое для обозначения исполнителей-мужчин, которые переодеваются в женскую одежду. Драг-квин не всегда являются геями или транссексуалами, поскольку целью переодевания является именно развлечение зрителей, а не удовлетворение сексуальных потребностей.
Колетта Маньи (1926–1997) – французская певица, автор и исполнитель собственных песен.
