лицо, большие залысины, сильно выпирающий кадык, острый взгляд. В руке он держал чемоданчик.
– Здравствуйте! – проговорил человек в штатском.
Мы вразнобой ответили:
– Здравствуйте!
– Придется подождать пару минут, – объявил Андрей Юрьевич, – должен подойти с двумя понятыми наш третий сотрудник, он пригласит для этой миссии соседей.
И в третий раз в гостиной наступила томительная тишина.
И в самом деле, через некоторое время в гостиную вошел полицейский. Он привел двух человек: седовласого старика с морщинистым лицом, одетого в полосатые брюки и в клетчатую рубашку, и пожилую женщину с крючковатым носом, крашеными рыжими волосами, одетую в цветастый халат. Сам полицейский был молодым, приятной наружности, в ладно сидевшей на нем полицейской форме с погонами лейтенанта.
– Вот двое понятых, – изрек он, представляя мужчину и женщину. – Иван Васильевич Староверов и Софья Владимировна Дулепова.
– Отлично! – проговорил Суханов. – Познакомьтесь с нашим третьим участником группы – Владимир Алексеевич Малкин… Давайте, граждане, приступать к работе. В какой комнате произошло убийство? – спросил Суханов.
Поскольку Борис был убит горем и практически не разговаривал, ответил Руслан:
– В крайней слева комнате.
– Гости и хозяин дома остаются на месте, – распорядился майор полиции, – понятые и члены опергруппы идут за мной. – Он прошествовал по проходу между столом и стеной, толкнул дверь в кабинет и исчез в нем. Гуськом втянулись в него и понятые, а также эксперт Леденев и лейтенант Малкин.
– Господи за что же ее так?! – раздался из кабинета голос Дулеповой. Ее вопрос остался без ответа. Было слышно, как женщина всхлипнула. – Прости мою душу грешную, Машенька. Так только изверг мог с тобою поступить.
Понятой старичок Староверов оказался покрепче, никак не отреагировал на увиденную им в кабинете картину убийства. Осмотр в комнате длился несколько минут, затем в дверях, ведущих в гостиную, возник Суханов.
– Кто хозяин дома? – спросил он, обращаясь к Борису, хотя по трагическому выражению лица и согбенному телу Скобликова и так было ясно, что именно он супруг Горбуновой, а, следовательно, и владелец дачи.
Тем не менее, Борис вяло взмахнул рукой, отвечая, таким образом, на вопрос старшего опергруппы.
– Где тут у вас можно помыть руки?
Скобликов ответил не сразу. Было видно, что он крепится из последних сил, сдерживая слезы. Наконец он махнул рукой куда-то в дальний угол гостиной и сказал не очень внятно:
– Там на кухне кран и мыло. Чистое полотенце висит рядом на крючке.
Суханов прошел на кухню и, вернувшись, окинул нас беглым взглядом. – Пока эксперт в присутствии понятых будет работать, я с каждым из вас побеседую отдельно. У вас есть свободная комната для этой цели? – спросил он у Бориса.
Тот указал рукой
