плешивого Митьку Лысова, Пугачев несколько омрачился. Не нравился ему этот низкорослый, хитрый, с козлиной бороденкой, человек. Еще так недавно, когда войсковые депутаты чинили в степи Пугачеву посмотренье – быть или не быть ему царем – этот самый Митька Лысов разные каверзные подковырки Пугачеву пускал.
Первым по старшинству лет подошел к руке «батюшки» большеусый, со впалыми щеками, Яков Почиталин.
– Что ты за человек? – спросил Пугачев.
– Я, надежа-государь, родным отцом довожусь Иванушке, что писарем тебе служит.
– Иван, верно ли сказывает?
– Истинно верно, ваше величество.
– Ну, царское спасибо тебе за сына, старик! Служи и ты мне, как предкам моим отцы твои служили.
Тем временем на помощь секунд-майору Наумову из крепости подошла еще сотня казаков под началом старшины Витошнова. Заметив, что пугачевцы всей толпой двинулись в обход моста, защищенного пушками, Наумов приказал старшине воспрепятствовать переправе мятежников вброд на другой берег Чагана. А бывшему среди сотни пожилому казаку Шигаеву секунд-майор сказал:
– Слушай, Максим Григорьич… Я тебя знаю давно за человека умного… Сделай милость, как войдешь в соприкосновение с толпой, урезонь казаков, чтоб откололись от вора…
– Ладно, – буркнул Шигаев и надвинул шапку на глаза.
Сотня Витошнова на рысях пошла встречу пугачевцам. Подпустив сотню на близкую дистанцию, Пугачев подал команду:
– Детушки! Окружай изменников с флангов, а я с тылу по хвосту вдарю… Вали в обхват!
Взвились кони, засверкали на заходящем солнце сабли, пыль по степи пошла. Однако рубиться не пришлось: почти вся сотня, насильно захватив своего старшину Витошнова, передалась мятежникам, и лишь с десяток казаков помчались обратно наутек, но их поймали, связанными приволокли к Пугачеву и потребовали немедленной им казни.
– Пускай до утра сидят под караулом. А завтра моя высочайшая воля воспоследует, – сказал государь.
Пугачев был настроен сейчас на самый бодрый лад: ведь за один день к нему переходит самовольно вторая сотня боевых казаков. Это ли не удача!
Толпа переправилась через реку и, оказавшись в тылу отряда секунд-майора Наумова, принудила его убраться в крепость.
Наступил вечер. Толпа расположилась на ночлег.
За ночь невдалеке от палатки государя казаки соорудили виселицу, они надеялись, что так или иначе, а супротивникам народным доведется качаться на веревках.
На другой день, после завтрака, Пугачев приказал казакам собраться в круг. Горнист Ермилка в медный, начищенный бузиной рожок проиграл сбор. Со вчерашнего дня на нем красовались расшитые шелком татарские сапоги, снятые им с повешенного сыщика.
Пугачев искал случая, чтобы укрепить в своем молодом войске незыблемую уверенность, что есть он не вор Емелька, как внушало казакам яицкое начальство, а истинный государь.
– Позвать сюда старшину Витошнова! – велел он.
