прижал меня к себе и едва слышно, глухо прошептал: «Мы отомстим, Катя. Мы отомстим. Теперь ты будешь со мной. Не бойся». – Голос Катерины Алексеевны дрогнул. Она опустила голову. Потом поставила чашку с остывшим кофе на пол. Сжала руками виски и как-то неестественно наклонилась вперед, закусив до крови губы.
Лиза забеспокоилась:
– Что с вами, Катерина Алексеевна? – спросила она и подошла к Белозерцевой. – Вам плохо? Позвать врача?
– Нет, нет, врач не поможет, – ответила Катерина сдавленно. – Ты иди, Лиза, я справлюсь, сейчас пройдет.
– Об этом не может быть и речи! – запротестовала Лиза. – Катерина Алексеевна, вам надо лечь. Давайте я помогу.
– Спасибо, – Белозерцева приподнялась, опираясь на руку Лизы, потом окинула взглядом горницу. – Брось мой полушубок вон на ту скамью, – указала она под окно, – там лягу.
Лиза быстро исполнила ее просьбу. Катерина едва дошла до постели – ее качало. Когда легла – ее трясло в ознобе, по лицу крупными каплями катился пот. Она скорчилась от боли и сдавленно застонала. Потом все тело ее напряглось и застыло в неподвижности, лицо побелело как снег.
– Катерина Алексеевна! – Лиза не знала, что делать.
Полежав несколько мгновений без движения, Белозерская схватилась руками за скамейку, выгнулась дугой, по всему телу ее прошла судорога. Потом, зажав рот рукой, вскочила с постели и выбежала из избы. Лиза слышала, как ее рвало. Когда вернулась, она села в кресло, уронив голову на руки.
– Вам лучше, Катерина Алексеевна? – спросила Лиза.
– Не волнуйся, – ответила ей Белозерцева, – это пройдет. Так всегда бывает, но пока проходит, слава богу.
– Но почему вы не лечитесь? – Лиза была встревожена не на шутку. – Неужели в Москве никто не может помочь?
– Мне нельзя помочь, – Катерина Алексеевна постаралась ответить беспечно, чтобы скрасить пугающий смысл того, что произнесла. – Сколько проживу, столько и проживу.
– Как это «нельзя»? – испуганно изумилась Лиза. – Я не понимаю. Это врачи сказали?
– Да, врачи, – так же наигранно весело продолжала Белозерцева, не глядя на нее. – У меня пуля в голове, – продолжила она, – достать ее оттуда очень рискованно. Она расположена таким образом, что я могу умереть прямо на операционном столе или, лишившись рассудка, окончить дни в сумасшедшем доме. По большей части она меня не тревожит, но иногда, при неловком движении или излишнем волнении дает о себе знать. Вот как сегодня – страшная боль в голове, мозг словно жжет огонь. Но потом все успокаивается. Пока успокаивается. Мне остается только надеяться, что наука продвинется вперед и подобные операции станут обыденными. Но это будет только после войны, а до этого еще надо дожить.
– Это случилось на войне? – спросила Лиза, затаив дыхание.
– Что? – Белозерцева подняла на нее глаза, – Пуля в затылок?
