да, – заторопилась Лиза, – я покажу, куда. – Откинув плед, она быстрым движением оправила одежду. Лейтенант галантно предложил ей пальто – промокшее насквозь, оно даже успело немного просохнуть. – Благодарю, – Лиза заставила себя улыбнуться, чувствуя явную скованность.
С одной стороны, она была признательна ему, но с другой – почему-то он внушал ей страх. Как никто прежде, ни фашисты, ни чекисты. Она никак не могла объяснить себе этого обстоятельства – оно словно существовало отдельно от нее, грозное, непонятное, странное. Ей было трудно говорить с ним – не находились ни мысли, ни слова, хотя она никогда не испытывала трудностей в общении – помогало воспитание.
В полном молчании лейтенант Крестен довез ее до дома, где на жалованье, получаемое в абвере, Лиза снимала две комнаты у пожилой хозяйки-эстонки. Видимо, понимая ее настроение, Крестен всю дорогу сосредоточенно молчал. Только прощаясь у дверей, поцеловал руку и предложил:
– Возможно, фрейлян, вы не откажетесь поужинать со мной. Весь день я занят в части. Но вечером имею свободное время в городе. Я приглашаю вас, – и тут же иронично прибавил, – надеюсь, ваши сослуживцы и новые знакомцы из гестапо не станут вас сильно ревновать? Вы согласны? – он без доли смущения посмотрел ей прямо в лицо.
– Да, конечно, – ответила она тихо, не отводя взгляда.
Почему она так сказала? Ведь всего мгновение назад Лиза желала расстаться с ним как можно скорее. А теперь с удивлением понимает, что хочет снова увидеться с ним. Даже обрадовалась. Как странно… Оставшись одна, Лиза не сомкнула глаз до самого рассвета, усталость, мрачные воспоминания о пребывании в гестапо, предвкушение неприятного разговора с начальством грядущим днем – все куда-то ушло, а больше не беспокоило. Расхаживая по маленькой комнатке от окна до крытой вышитым покрывалом кровати, она ощущала незнакомое ей прежде смятение – словно случилось нечто важное, и одновременно пугающее, но она еще не понимала толком, что. Прислушиваясь к шуму дождя за окном, она вспоминала своего ночного знакомца: как он закуривает сигарету и в дрожащем пламени зажигалки – холодный взгляд темно-серых глаз. Что он подумал о ней? Наверняка понял, что она русская, но не подал вида, словно не заметил. Почему? Лиза испугалась и готова была отказаться от назначенной встречи. Но такой оборот не мог не вызвать у лейтенанта подозрения, чего она не могла допустить. «Из маленьких подозрений рождаются очень большие догадки, – говорил ей наставник – чекист Симаков. – Ни одной, даже самой незначительной, зацепки нельзя давать противнику по халатности, тем более такому зубастому, как абвер или гестапо. Все должно быть так, Елизавета Григорьевна, чтобы комар носа не подточил». Так что, коли согласилась – отступать нельзя, хотя было предчувствие, что Крестен осложнит ее положение, и без того непростое и весьма шаткое.
Весь следующий день она не думала о предстоящей встрече – ее переполняли волнение и тревога, связанные с иными обстоятельствами. К ее удивлению, о происшествии в гестапо
