лучах солнца, пробивавшихся сквозь больничные шторы, сверкнул желтоватый металл. Это был портсигар, имевший почти квадратную форму и довольно тяжелый. Александра осторожно взяла его в руки и осмотрела. На крышке имелась гравировка: «В.С.Х.В. 1939 г.» в двойном круге и красивый цветочный орнамент у него по бокам.
– Серебро с латунью, – сказала старушка, – внутри ювелирная проба есть: пятьдесят шесть процентов серебра. Открой, не бойся.
Булатова нажала на кнопку замка, портсигар раскрылся. В нем лежали папиросы, плотно прижатые резинками. Девять – с одной стороны и семь – с другой. На их бумажных гильзах темнели буквы: «БЕЛОМОРКАНАЛ».
– Это – мне? – спросила она недоверчиво. – Но почему?
– Не задавай пустых вопросов, джаным1, – сурово произнесла «Белая бабушка». – Портсигар с папиросами был у Людмилы. Она подарила его, когда мы прощались в Новороссийске. Сказала, что в благодарность за спасение. Портсигар ей самой отдал какой-то малый в Одессе, когда она вытащила его с поля боя. А теперь-де моя очередь. Но я не курю и никогда не курила. А ты куришь.
– Плохая привычка, – тотчас согласилась Булатова, не зная, как отнестись к странному поступку старушки.
– Береги эту вещь, – проговорила Шевкие Мансуровна торжественно, точно давала последний и важный совет. – Папиросы Люды ты можешь курить, она их любила, и ты тоже увидишь, они – полезные…
Лечебный процесс в клиническом военно-морском госпитале имени академика Николая Пирогова проходил быстро и результативно. В сопровождении тети Вари молодая актриса, одетая в госпитальную фланелевую пижаму светло-кофейного цвета, теперь гуляла по территории заведения и однажды добралась до пристани.
Ее радости не было предела!
Павловский мыс с трех сторон окружало море. Слева лежали Южная бухта и Корабельная бухта, справа – широкая и длинная Северная. На оконечности мыса, за двухэтажным адмиральским корпусом, был виден памятник эсминцу «Свободный» с устремившейся вверх четырехгранной стелой и черным якорем, с металлическими досками, где выбиты фамилии погибших моряков. Эсминец здесь разбомбили немецкие самолеты в начале июня 1942 года.
Утром, после завтрака, Александра стала приходить сюда одна и смотреть, как июньское солнце поднимается над морской гладью. По ступенькам обходя памятник, она спускалась вниз на госпитальную пристань, садилась на металлические кнехты, покрашенные черной краской. Пронзительно кричали чайки, они низко носились над бухтой, не боясь двигающихся катеров, лодок, кораблей. Вода играла бликами и пребывала в бесконечном движении. Мелкие волны тихо плескались у причала, как будто вели рассказ о неведомых краях и удивительных событиях.
В карман фланелевой куртки Александра положила портсигар и отправилась к морю. Начиналось обычное майское утро с ярким солнцем и прозрачным голубым небом. Ветер слегка раскачивал кроны деревьев вокруг памятника эсминцу «Свободный», волны поднимались чуть выше, и море говорило чуть громче.
Открыв
