пришли извиниться перед вами!
Жэнь Чуань сначала растерялся, а потом понял, что перед ним родители того самого убийцы Го Юня, который лишил жизни его девочку. Внезапно он заорал громким голосом:
– Извиниться? Я не приму ваши извинения!
Го Жуйжэнь, Лун Шанъин и Чжан Тун разом плюхнулись на колени перед ним. Старики не знали, что сказать, и хором твердили «простите, простите». Жэнь Чуань мигом выскочил из квартиры, и они вместе с журналистом подняли Го Жуйжэня. Когда они помогали подняться Лун Шанъин, она ни в какую не хотела вставать, причитала «простите, простите» и рыдала так, что сорвала голос.
Жэнь Чуань не мог больше сдерживать чувств:
– Моя девочка-а-а-а… зачем он убил мою девочку… Мы даже не знакомы! Она только что приехала в Гуанчжоу! Ей было всего три годика! Я даже не успел с ней толком погулять и сейчас еще не успел ее оплакать. И она вот так умерла. – Жэнь Чуань рыдал, потеряв над собой контроль. – Ей нравились мягкие игрушки, но она их только гладила, нам ведь не жалко было ей купить, а она все понимала, знала, что денег нет, гладила игрушки и уходила. А в тот день расшумелась, что хочет надеть новое платьице и пойти со мной на работу. Я и подумать не мог, что больше не увижу доченьку. Это слишком жестоко! Я купил ей новые сандалики, а ножки так опухли, что сандалики не налезли. Извините?! Извините?!!!! – Жэнь Чуань размахивал руками, все сильнее впадая в неистовство: – Я тоже приехал на заработки. Я один кормлю всю семью на две с лишним тысячи юаней. Если действительно хотите извиниться, так для начала верните мне деньги за лечение. Я потратил несколько десятков тысяч!
Старики твердили «простите», не зная, что и делать. Го Жуйжэнь забормотал:
– Мы и подумать не могли, что наш сыночек приедет в Гуанчжоу на заработки и совершит тут преступление… а денег у нас нет.
Жэнь Чуань от скорби перешел к ненависти:
– Так вы сына воспитали? То есть на вас, как на родителях, нет ответственности? Почему вашему сыну-мерзавцу понадобилось убивать трехлетнего ребенка?!
Лун Шанъин захлебывалась от слез:
– Наш сыночек тоже погиб… Простите… простите…
В дверях показались обе бабушки и тетя девочки. Одна из бабушек взволнованно сказала:
– Мы же все уже старики, должны понимать, что это такое.
Мать малышки горевала безмерно, она больше пятидесяти часов просидела под дверями палаты интенсивной терапии, несколько раз падала в обморок в больничном коридоре. Она, давно выплакавшая все слезы, поднялась с постели, обессиленно прислонилась к дверному косяку, хотела что-то сказать старикам, но не могла уже вымолвить ни слова.
Жэнь Чуань, видя, что Лун Шанъин все еще стоит на коленях, протянул руку помочь ей подняться со словами:
– Я вас не ненавижу. Правда. Я вас не виню. Поднимайтесь быстрее!
Журналист хотел что-то сказать, сунул в руку Жэнь Чуаню лилии и фрукты, но
