Нельзя оставлять их на съедение этим варварам!..
– Пока что им помогает лишь маленькая Черногория и князь Милан,[54] – вставила графиня Толстая. – Черногорцы не только снабжают инсургентов[55] продовольствием, оружием и порохом, но и сами принимают участие в стычках.
– Отважный народ, – сказал пятнадцатилетний Павел Александрович, любуясь своей формой лейб-гусара. – Помните, у Пушкина? Замечательные строки:
Черногорцы? что такое? –
Бонапарте вопросил. –
Правда ль: это племя злое,
Не боится наших сил;
Так раскаются ж нахалы:
Объявить их старшинам,
Чтобы ружья и кинжалы
Все несли к моим ногам…[56]
Великий князь поймал одобрительный взгляд Арсеньева и продолжил звучнее, громче:
Вот он шлет на нас пехоту
С сотней пушек и мортир,
И своих мамлюков роту,
И косматых кирасир.
Нам сдаваться нет охоты, –
Черногорцы таковы!
Для коней и для пехоты
Камни есть у нас и рвы…
«Да, я не получил такого образования, как мои братья, – в который раз с сожалением подумал Александр Александрович. – Да, знаю свои погрешности: это лень и упрямство… Но ведь и учителей, таких, как у покойного Никсы, у меня не было. Впрочем, не было и такой живости ума. Ну что же, каждому свое…»
Павел декламировал:
Дружным залпом отвечали
Мы французам. «Это что? –
Удивясь, они сказали. –
Эхо, что ли?» Нет, не то!
Их полковник повалился.
С ним сто двадцать человек.
Весь отряд его смутился,
Кто, как мог, пустился в бег.
И французы ненавидят
С той поры наш вольный край
И краснеют, коль завидят
Шапку нашу невзначай.
Гончаров, сдерживая сердечную одышку, больше молчал, лишь изредка односложно отвечая, и явно чувствовал себя не в своей тарелке среди августейших особ. Зато проведшая полжизни при дворе графиня Толстая темпераментно поддержала Марию Федоровну в ее славянских симпатиях, цитировала московского любомудра Ивана Аксакова[57] и под конец предложила создать какую-нибудь общественную организацию в помощь балканским христианам.
– Я думаю, это будет дамский комитет, – сказала цесаревна. – Надеюсь, у ее императорского величества Марии Александровны я найду поддержку…
– Дамский комитет – это отлично, но поговорим о европейской политике, – с едва уловимой иронией молвил Сергей Александрович. – За османами строит Англия. Она ревниво оберегает проливы и Константинополь – наш Царьград…
Досталось и Бисмарку,[58] который, следуя своей двуличной политике, поощрял Россию и заверял Александра II в своих дружеских чувствах,
