ее придумал эту игру? Эту «По кочкам, по кочкам… В яму ух…»? И зачем сочинили? Кто-то решил с детства готовить ребенка к вечной скачке по кочкам, когда того гляди у рысака, несущего тебя в никуда, подвернется нога, или сам оступишься, споткнешься… Знаешь все это – и передвигаешься осторожно, смотря под ноги и оглядываясь назад, а потом вдруг раз… Все равно летишь в яму, норовя переломать не только ноги, на которых твердо стоял на земле, но и хребет… Только уже не смеешься, как в детстве, от неожиданности, чувствуя, что тебя все равно удерживают родные руки – знаешь, что это все игра, что это все не всерьез… И снова взбираешься на теплые колени.
21
В последние годы они почти не встречались с братом. Иногда соприкасались через мать, а так… Жизнь окончательно развела их.
Они были дружны в детстве… Но почему из детских воспоминаний у Лидии Андреевны постоянно всплывает одна сцена?
Июль. Они качаются в гамаке, забравшись в него с ногами и сидя друг против друга. Гамак был привязан к двум корабельным соснам, и поэтому там была всегда тень и спасительная прохлада в знойный летний день. Сосны простирали над их головами свои мохнатые зеленые лапы, ветер тихонько их покачивал, будто баюкал, раздвигая просвет в голубое небо, на котором не было ни облачка. Трудяга дятел где-то упорно долбил наверху. Лидочка запрокинула голову, ища по стуку красную шапочку этого врача деревьев, нашла. Дятел сидел высоко на шершавом стволе, обросшем рыжей коростой, и методично ее долбил, делая коротенькие передышки.
– Смотри! – радостно закричала она брату, собираясь поделиться увиденным.
И в этот момент оказалась на земле. Острые бугорки шишек вдавились в ушибленный бок. Услышала злорадный смех брата, медленно понимая, что это он специально раскачивал гамак, вцепившись в его веревки, чтобы она оказалась на траве… Она до сих пор помнит эту свою боль и недоумение от того, что она хотела поделиться своей радостью и протянула руку к дятлу, указывая брату путь для его взгляда, а он воспользовался ее непосредственностью, освободил себе место в гамаке и при этом противно ржет, как он ловко ее скинул. Задавив в сердце плач, она засмеялась тоже… Она до сих пор не понимает, что заставило ее это сделать… Почему лежала в неловкой позе на земле, вдыхая плесенный запах мха, примяв щекой колючую траву и чувствуя виском ощетинившиеся дикобразом шишки? Почему побоялась показать, что ей больно, что она растеряна и обижена, а вместо этого заискивающе подвизгивала кутенком, глядя на братца снизу вверх? Может быть, от своей первой растерянности и потерянной в этом полете уверенности, что не могут твои близкие поставить тебе подножку и при этом еще и смеяться?
22
Его нашли поутру под их окнами… В полдень в их дверь позвонил участковый и спросил:
– Там под окном человек лежит. Не ваш?
Она вздрогнула, чувствуя, как горло перекручивает затягивающий его жгут и обмякают ноги, становясь силиконовыми,
