подошел к машине. Обошел вокруг, протыкая шины одну за другой. Уже собрался уходить, вдруг вернулся и с усилием что-то стал царапать на капоте шилом.
– Ты что делал? – шепотом спросил Пашка, когда он вернулся.
– «Спартак – чемпион!» рисовал. На совесть, аж металл разодрал, не только краску.
– Зачем? – изумился Пашка. Потом дошло, он согнулся, уткнувшись лицом в колени, и заржал: – Конспиратор. Думаешь, болельщиков трясти будут? Станет он заявлять из-за этого!
– Станет, не станет… Зато сразу понятно, кто постарался. Да и колеса на улице не валяются, может и обидеться. Пусть поищет. Пока поменяет, да успокоится… Сегодня уже никуда по мокрому шоссе не отправится. Что и требовалось. А завтра не наше дело… Не ехать же было в Батуми и выпасать Хмару Валентину, трагически угодившую под поезд? У меня отпуск по графику и таскаться сзади, страхуя взрослую тетку, никакого желания. Еще примет за маньяка и вопить начнет. Он помолчал и спросил: – Ну, как понравилось, весело ночи проводить?
– Вся спина мокрая. И вроде особо бояться нечего, а нервы играют.
– То-то. Такая фигня… Ночь, свидетелей нет, не грабим, не режем, а поджилки у тебя трясутся. На все нужна привычка. Человек ко всему приспосабливается. И к риску, и к крови, но не с одного раза. Время нужно и повторяемость. Да не вижу, зачем к иному приучаться. Ты свои программки пиши – больше пользы.
– А ты спокойный… как… как танк.
– А я спокоен. Для человечества старался. Он хмыкнул. – Потому и в чемпионы не вышел и в бандиты не пойду. Вроде проще всего по мордасам лупить, но мне не в жилу. Там надо всех порвать. Вышел и заранее адреналин в крови бурлит. Поломал через колено и дальше пошел. А у меня голова всегда холодная и счетная машинка в черепе щелкает. А что дальше? А оно мне надо? А нельзя ли все без крови? Я как тот чекист. С горячим сердцем по женской части и холодным умом. Но под памятник Дзержинскому не возьмут. Руки не очень чистые. Он показал свои, на мгновенье, отпустив руль машины. – Сколько не мою, все равно под ногтями грязь и масло. А у доблестного гебешника руки должны быть холеными и без мозолей. Вообще, без трудовых мозолей.
– Останови! – резко сказал Пашка.
По тротуару, спотыкаясь, бежала женщина и махала рукой. За ней мчался с невразумительными криками здоровый мужик в расстегнутом пиджаке и матерился на всю улицу. Пока они смотрели, догнал женщину и схватил ее сзади, резко дернув. Она завалилась на бок и дернула ногой так, что туфля, с ноги высоко взлетев, шлепнулась на проезжую часть.
Андрей ударил по тормозам и выскочил из машины, даже не захлопнув дверь.
– Помогите! – кричала женщина, которую мужик энергично награждал оплеухами, не давая подняться с асфальта.
Андрей подбежал сзади и сходу заехал со всей силы ему по почкам. Добавил в изумленно обернувшееся горбоносое лицо. Мужик рухнул на колени и скорчился.
– Ты что сделал? – завопила женщина, продолжая сидеть в луже. Вблизи от нее страшно несло перегаром. – Русланчик, вставай, – трогая
