поломали подлесок, но вскоре запах еды уравнял всех.
Енотовидная собака, не переставая жевать, равнодушно оглянулась на молодого волка через плечо.
Раздалось тяжелое пыхтение, и из леса вылетел шатун.
Не сворачивая и не издав ни единого лишнего звука, он с разбегу воткнулся мордой в комбикорм, уйдя в него по уши.
Куча развалилась, и с неё упала енотовидная собака, тут же на всякий случай притворившаяся мёртвой.
Волки и медведь отскочили назад, приняли угрожающие позы и зарычали, словно одна стая.
Шатун не обратил на них внимания. Он жрал. Он давился и чавкал. Перед ним была еда, много еды. Это было спасение, это была жизнь.
Волки и медведь переглянулись, будто старые знакомые. Собственно, они знали друг друга по запаху, их пути изредка пересекались, но конфликта интересов никогда не возникало, как, впрочем, и желания познакомиться ближе. Зимой с голодухи, когда совсем край и мысль о еде сильнее инстинкта самосохранения, волчья стая может и в берлогу сунуться за парной медвежатиной. Но какая тут голодуха, теперь-то. Вот она, еда, на всех хватит.
Волки и медведь дружно шагнули к волокуше и продолжили обед. Шатун обозначил своё неудовольствие, издав невнятное ворчание сквозь набитую пасть. Он обязан был припугнуть местных хотя бы по статусу, как впёршийся в их угодья завоеватель, великий и ужасный.
Потому что нельзя просто так взять, припереться и начать тут жрать опилки, если ты не великий и не ужасный.
Не поймут.
Стоило, наверное, ещё порычать да поскалить зубы, но выпендриваться не хватало сил. Шатуна снова клонило в сон, и это наконец-то была приятная сонливость. Инстинкт советовал отойти от волокуши, найти безопасное место и там выспаться. Но другой инстинкт сказал: ты вот-вот упадёшь мордой в еду и задрыхнешь прямо тут, и ничего страшного не произойдёт. Жуй давай.
Енотовидка приоткрыла один глаз и задумалась – а чего я лежу мёртвая, когда все едят?
В отдалении противно взвыла цепная пила.
Это охранник понял, что тигра ему без боя не вернут, и пошёл на самые решительные меры.
Сначала он, как положено, дал предупредительный свисток, но его проигнорировали. Тогда охранник подскочил к Шестому, вырвал у того лопату и сломал её пополам. Шестой, обнаружив порчу казённого инструмента, немедленно зарядил охраннику из шокера в лоб и спалил пару сенсоров. Охранник прыгнул на Шестого, подмял под себя и ловко сковал ему наручниками две передних ноги. На этом наручники кончились. Тогда охранник принялся бегать вокруг тигра и расстреливать лесников из тазера. Злодеи корчились и скрипели, получая разряды, но добычу не выпускали. Более того, пытались бить электричеством в ответ, вынуждая охранника держаться подальше. Несколько раз они попали в тигра, но тот даже ухом не повёл.
Тигр уже ни на что не реагировал, он то ли полностью осознал себя едой, то ли решил притвориться енотовидной собакой.
Шестой неловко
