Старыгин. – Каталонцы и испанцы воевали с арабами, а те же арабы вполне могли добираться до Средней Азии… А это у тебя что такое?
На столе, среди старинных ваз и фарфоровых курильниц, инкрустированных шкатулок и кинжалов в драгоценных ножнах, стояла большая медная чаша, наполненная серебряными кольцами и бронзовыми накладками, коваными застежками и оберегами, талисманами и украшениями – в общем, мелкими металлическими безделушками восточного происхождения.
– А, это – моя головная боль! – вздохнул Сорокин. – Начальство требует, чтобы я разобрал все скопившиеся в отделе мелочи, каждую единицу хранения описал, взвесил, сфотографировал и составил соответствующую опись. Ты представляешь, сколько времени на это понадобится? У меня только вот этих металлических предметов не меньше тысячи единиц!
– Да, это на полгода работы! – искренне посочувствовал коллеге Старыгин.
– Это в лучшем случае!
– Ну, я пойду, пожалуй, мне еще в отдел экспертиз заглянуть нужно, – протянул Старыгин, – там какая-то путаница в отчете…
– Угу. – Сорокин поставил шлем на стол, повернул лампу, чтобы давала больше света, и углубился в изучение надписи на шлеме, не обращая больше внимания на своего приятеля.
– Каталонский… – бормотал он озадаченно, – ну надо же… кто бы мог подумать…
Старыгин по себе знал, как досадно, когда отрывают от любимого дела и мешают работать, поэтому он не обиделся и направился к двери. В это время дверь кабинета Сорокина распахнулась, как будто ее толкнули ногой, Старыгин едва успел отскочить.
За дверью стояла пальма. Или не пальма, но какое-то большое растение самого экзотического вида. Там был длинный ствол, который заканчивался наверху пучком острых жестких листьев, а рядом еще один ствол, поменьше, и тоже пучок наверху, а снизу совсем маленький пучочек торчал прямо из земли.
– Валентин! – строго сказало растение удивительно знакомым голосом. – Ты должен взять его к себе хотя бы на месяц!
– Кого взять? – удивился Старыгин, подходя ближе.
Из-за листьев высунулось лицо его старинной знакомой Татьяны из отдела рукописей, она держала растение на весу и очень утомилась.
– Ты чего такие тяжести таскаешь? – Старыгин принял у нее горшок. – Больше некому?
– Ой, Дима! – Некрасивое, безвременно увядшее лицо Татьяны осветилось улыбкой, она очень ему симпатизировала, и Дмитрий Алексеевич слегка пользовался этим, когда нужно было срочно найти что-нибудь в отделе рукописей.
– Я ухожу в отпуск, – объявила Татьяна, – надо наконец закончить монографию. Валентин, ты должен взять ее к себе, иначе она просто зачахнет без меня!
– Кого еще взять… – заворчал Сорокин, не отрываясь от шлема, – не могу никого взять, штаты не я утверждаю…
– Я говорю о юкке! – Татьяна повысила голос и любовно коснулась горшка с растением. – Пускай она постоит у тебя, пока меня не будет. Ты будешь поливать
