нижние веки переходили в отечные мешки под глазами. Он был маленького роста и квадратный, как шкаф. Инфаркт полгода назад явно не способствовал его похудению. Кайса отметила, что он отпустил бороду. Она была с проседью, как и густой короткостриженый ежик на голове.
Через десять минут появился врач, в то время пока Кайса стояла на лестнице вместе с Бенте Рисе и рассказывала Эггесбё, что произошло. Кайса видела врача неделю назад, когда у ее дочки Теи заболели уши. Его звали Густав Берг, и он жил в Лусвике, но сам был не отсюда.
Эггесбё и врач вошли в дом, и Кайса проследовала за ними.
Берг перешагнул через кровавое пятно. Было в том, как он двигался, рассматривал труп, надевал латексные перчатки и осматривал Сиссель, что-то, говорившее Кайсе, что эта ситуация не была для него непривычной. Когда она заметила это ему, он ответил, что работал ассистентом в Институте судебной медицины в студенческие времена и подумывал стать патологоанатомом.
– Теперь иди, Кайса, – сказал Эггесбё. – Мы можем поговорить после.
– Да-да, – ответила она, но осталась стоять на месте.
У большинства журналистов, которых она знала, как будто происходило нечто похожее на короткое замыкание, когда они были на работе. Их реакция была прямо противоположной естественной в драматичной или неприятной ситуации. Они становились холодными, дистанцировались сильнее, чем это присуще большинству людей. Как будто оснащенные фильтром морали, журналисты устанавливали дистанцию с реальностью, вытесняя свои собственные чувства.
Именно так ощущала себя Кайса, наблюдая, как Берг исследует труп.
– Вот как, – пробормотал он, потрогав руки и ноги. – Уже прошло смертное окоченение.
Было что-то будничное в его рутинных движениях и интонациях, словно он просто навещал больного, несмотря на пронизывающую вонь мочи, испражнений и гниющего трупа. Как будто газ проникает через поры в кожу, остается на слизистой оболочке в носу, рту и глазах, затрудняя дыхание и затуманивая взгляд.
– Сколько времени она мертва? – спросил Эггесбё у врача, одновременно окинув Кайсу испытующим суровым взглядом и слегка указав головой в сторону двери.
Кайса кивнула, но по-прежнему не последовала просьбе.
– Сложно сказать точно, – ответил Берг.
– Как вы предполагаете?
– Может быть, неделю. Чем дольше лежит труп, тем труднее оценить, как давно наступила смерть. А в этой жаре… – Он поднял ее руки, наклонился и посмотрел на внутреннюю сторону. – Но одну вещь могу сказать наверняка: скорее всего, она умерла здесь.
– Трупные пятна?
Кайса знала, что если бы синие пятна гематом находились на других частях тела, это могло означать, что его переместили.
– Да, они точно соответствуют позе, в которой она сидит, – сказал Берг. – Либо она умерла в кресле, либо ее посадили сюда сразу после наступления смерти. Более вероятно второе.
Он
