сделать даже шага, не говоря уже о том, чтобы пройти милю до дома их новоиспеченного зятя. Рабы с улыбками на лицах освещали факелами дорогу, и по змеившейся вдоль улицы процессии играли пестрые тени. Любые слова тонули в общем гуле голосов. Трибун Адриан стоял с торжествующим видом и, слегка откинув назад массивную голову, разговаривал с императрицей Плотиной. По другую сторону от него стояла крошечная фигурка в шафрановом одеянии: его невеста. Она улыбалась гостям из-под алой вуали, и в свете факелов казалось, будто та пылает пламенем.
– Мне нравится ее алая вуаль, – с серьезным видом заметила Фаустина, сидя на руках у Тита. – Сабине идет красный цвет.
– Ты права, – согласился с ней Тит.
Под музыку и пожелания счастья, процессия двигалась вдоль улицы. Рабы распевали свадебные куплеты, порой откровенно похабные. Всякий раз, услышав очередную непристойность, императрица Плотина возмущенно хмурила брови. Адриан шагал рядом, бросая в толпу орехи – символ достатка и процветания. Сабину сопровождали три мальчика-раба – двое шли по бокам от нее, третий – впереди, освещая им путь факелом. Завидев свадебную процессию, прохожие останавливались, махали руками, выкрикивали добрые пожелания. Тит тащился в самом хвосте, с Фаустиной на руках. Девчушка вытягивала шею и смотрела во все глаза.
– А вот и дом! – радостно воскликнула она. – Сейчас он перенесет ее через порог. Так мне сказала мама. А еще она сказала, что когда они с папой поженились, она не хотела, чтобы он переносил ее через порог, потому что у него больное плечо, но он сказал, что как-нибудь справится. У него до этого было две жены, но он даже не пытался их взять на руки, и видишь, чем все кончилось! А вот маму он через порог перенес…
Тит понаблюдал, как жрецы, бормоча молитвы, освятили порог нового дома Сабины. После чего Адриан вручил кому-то корзину с орехами и шагнул к невесте. Сабина улыбнулась ему и протянула навстречу руки. Он поднял ее, словно перышко, и даже слегка подбросил вверх. Толпа тотчас разразилась ликующими криками. Адриан перенес молодую жену через порог, а вслед за ним в дом устремились гости.
– Думаю, мы больше ничего не увидим, – сказал Тит малышке Фаустине. – Если мы войдем, нас тотчас же обнаружит твоя мать. Так что советую тебе вернуться домой и лечь в кровать, пока нас с тобой никто не заметил.
Фаустина нехотя кивнула в знак согласия. Тит пересадил ее на другую руку и, подозвав одного из факелоносцев, зашагал назад, к дому Норбанов. Уже стемнело, лишь на западе, там, где только что село солнце, через все небо пролегла пурпурная полоса.
– Ты какой-то грустный, – неожиданно сказала Фаустина, когда они завернули за угол и дом Адриана скрылся из вида.
– Я? Неужели? – Тит попытался изобразить улыбку.
– Да, ты, – серьезно ответила Фаустина. Ей очень шло, когда она хмурилась, эта светловолосая малышка с курносым носиком. В ней не было ничего от Сабины.
– Наверно, ты права, Фаустина.
– А почему?
– Потому, что я люблю твою старшую сестру.
«Вот
