– второй. Полонский после выстрелов развернулся, глянул в лицо Каретникову, изо рта у него выбрызнула кровь, видимая даже в темноте, и он осел в воду. Жена его тихо ткнулась головой в рябь и осталась лежать в Днепре вниз лицом.
Трупы закачались в воде у самого берега.
Каретников и Троян неторопливо поднялись по земляным ступеням к автомобилю.
– Вот и все, – сказал Каретников, хлопнул ладонью о ладонь, будто смахнул с них грязь. – И нечего ковыряться в носу зубочисткой. А то – давай разберемся, давай разберемся… Тьфу! – Он хмыкнул. – Разобрались.
Троян молчал.
Сели в машину.
– Давай в контрразведку, – скомандовал Каретников водителю. – Посмотрим, чем нас угостит Лева Задов.
Хотя и изменил Задов фамилию на Зеньковского, а все, кто знал его, продолжали по привычке звать Задовым.
Задов встретил гостей хмуро.
– Что-то ты невеселый, – сказал ему Каретников, – спать, что ли, захотел?
– Тут повеселишься. – Задов сощурил усталые красные глаза. – А где арестованные?
Каретников не стал отвечать на вопрос, поступил по-одесски, задал свой вопрос:
– Ну что с коньяком?
– Отрава. Налита сильная отрава. Похоже – синильная кислота… Химики скажут.
– Значит, не зря мы Полонского с его разлюбезной шлепнули.
– Вы их все-таки шлепнули?
– А как же! – Каретников ухмыльнулся.
– Батька будет недоволен, предупреждаю.
– С батькой сговоримся.
Махно, узнав, что Полонских расстреляли, ничего не сказал, лишь подвигал одной губой, верхней, из стороны в сторону и проговорил тихо, совершенно бесцветно:
– Ох, Семен, когда-нибудь я тебе откручу чего-нибудь важное за такое самоуправство.
– Прости, батька, – кротко проговорил Каретников. – Но я их отправил плавать по Днепру за дело, согласись!
– За дело, – подтвердил Махно, снова повозил верхней губой из стороны в сторону, словно бы собирался что-то стереть с губы нижней. – Пусть контрразведка нарисует протокол, оформит все как надо.
– Будет сделано, – обрадованно пообещал Каретников.
– Не то отношения у меня с Всеволодом Волиным и без того натянутые, – сказал батька, – он постоянно критикует меня на заседаниях Реввоенсовета.
– Напрасно мы пригласили его к себе в армию, батька, – проговорил Каретников просто, – сидел бы он себе в Москве, либо в Париже, в носу ковырял бы – чем не занятие!
– Действительно… – Батька усмехнулся. – Ребенка Полонских отвези Галине Андреевне, пусть девочка побудет пока у нас.
Так Махно удочерил ребенка своего врага. Галина Андреевна девочке была очень рада, – хоть и полно было у нее забот, а все равно она находила время забежать домой, в просторный номер «Астории», украшенный богатой лепниной, и понянчиться с девочкой.
Хотелось
