свидетельства катастрофы. Все это никто не убирал, не пытался укрепить оставшееся. Окружающим было все равно.
Зато над уцелевшей половиной строения кто-то возвел еще два этажа, и оставалось лишь гадать, как и зачем это было сделано. Выглядела надстройка нелепо, странно, но при этом внушала какой-то иррациональный нутряной трепет. Будь Кайндел простым обывателем, она списала бы свои эмоции на страх, что вся конструкция вот-вот обвалится прямо кому-нибудь на голову, но ее характеру были свойственны въедливость и упорство, поэтому, стоя на другой стороне проспекта, она долго, с критическим любопытством, разглядывала и развалины, и сохранившуюся часть, и надстройку.
Машин здесь ездило мало – не то, что в прежние времена, когда чтоб перебраться на другую сторону, приходилось закладывать дугу, нырять под мост и тратить уйму времени. Курсантка пересекла проспект по диагонали, после чего с интересом заглянула во двор. Здесь тоже мало что сохранилось от прежних времен. Никаких качелей и лесенок, да и от ближайшего жилого дома остались жалкие развалины, из которых кое-где торчали перекосившиеся водопроводные трубы. Никаких частных машин. Почти никакого асфальта.
В нужный ей подъезд Кайндел попала легко. К лифту даже не свернула, сразу стала подниматься по лестнице, бдительно прислушиваясь ко всем возможным звукам. И хотя вокруг царила тишина, она показалась девушке чересчур уж напряженной. То ли слабые звуки, то ли ощущение чужого взгляда выдавало притаившихся… Конечно, это могли быть обычные обыватели, испуганные чьим-то вторжением в их полуразрушенный мирок. Курсантка этому, конечно, не верила, однако держалась спокойно, делала вид, будто верит.
Последний, девятый этаж. Здесь оказалось чисто, пахло свежим сосновым распилом и кофе, стояло старенькое кресло, когда-то обитое хорошим кожзаменителем, однако изрядно обтершееся со временем. Имелся даже столик – лестничная площадка представляла собой эдакую импровизированную прихожую. Одна из дверей в квартиру была заложена кирпичом и отштукатурена, зато лестница на чердак осталась прежней – вертикальной железной, по которой в платье, к примеру, не заберешься.
Но Кайндел была не в платье. Она спокойно проверила пистолет, для удобства чуть сдвинула назад ножны и полезла. Девушка ждала чего угодно – окрика, удара в спину или по голове от человека, ждавшего ее на чердаке, – однако преодолела подъем совершенно беспрепятственно. Эту часть дома она помнила хуже, чем подъезд, поэтому сперва огляделась и заглянула в пару закутков. Валявшийся здесь прежде хлам куда-то вынесли, пол вымыли и кое-где застелили коврами, пусть потертыми, но настоящими. И тоже поставили мебель (хотя как можно было заволочь ее сюда по этой лесенке, через такой узкий люк – загадка) – два кресла, диван, полированный столик, кадка с цветком, компьютерный стол и сам компьютер, сейчас выключенный.
– Нет, правда, ну как это возможно-то? – спросила она в пространство, уверенная, что ее слышат. – Ну ладно, стол для компьютера можно собрать прямо здесь. Из небольших частей. А как с диваном-то? Он чисто
