эллинского характера, действительно, прямо-таки бросается в глаза и была поэтому тоже замечена уже довольно давно (первым ее подчеркнул в XIX веке крупный швейцарский ученый Якоб Буркхардт, друг Ницше и автор фундаментального труда «История греческой культуры»). Что бы греки ни делали – они соревновались друг с другом. Причем очень часто – совершенно бескорыстно, просто ради горделивого ощущения победы. Об «агональном духе» еще неоднократно будет говориться далее на страницах нашей книги.
А. И. Зайцев отмечает также значение распространение железа и техники его обработки как одного из факторов «греческого чуда»[9]. Это, однако, вызывает серьезные вопросы. «Железный век» в значительной части Европы и Азии наступил примерно одновременно – в начале I тысячелетия до н. э., но такого же духовного эффекта, как в Греции, он почему-то больше нигде не вызвал. Не лишено поэтому оснований ироническое возражение историка античной философии Феохария Харлампиевича Кессиди (который, кстати, сам из российских этнических греков): «Бесспорно, выплавка железа и выращивание картофеля играли и играют большую роль в экономической жизни народов мира, тем не менее “взрыв интеллектуальной энергии” в Греции VI–V вв. до н. э. невозможно объяснить “диффузией железа”, как и возникновение, например, марксизма потреблением картофеля»[10].
Однако что же предлагает взамен сам Ф. Х. Кессиди? Он… апеллирует к греческому «национальному характеру»[11]. И в этом его концепция близка к уже знакомым нам взглядам Ю. В. Андреева: мы опять пошли по кругу. Да и что же такое – этот самый «национальный характер»? Это некая константа, постоянная и неизменная величина, общая для всех представителей этноса? Но такого не бывает. И потом, если греки – обладатели такого замечательного, уникального характера, почему же он проявился «во всей своей красе» лишь на какие-нибудь несколько веков? Ведь греки – народ, известный из источников на протяжении, как минимум, четырех тысячелетий, существуют они и по сей день. Почему среди них не появляется новых Сократов, Фидиев, Демосфенов?
Итак, перед нами прошла череда «объяснений» греческого чуда. Большинство их не столько противоречат друг другу, сколько друг друга дополняют. Почти в каждой из перечисленных точек зрения есть доля истины, но именно только доля. Действительно, всё это было: и высокая мобильность, и рационализм, и дух состязательности. Но чем всё это обусловливалось в свою очередь? Иными словами, не задуматься ли о первопричине?
В любом случае следует помнить вот о какой очень важной вещи. Для того, чтобы были созданы культурные шедевры, недостаточно одной только субъективной гениальности (личности или целого этноса). Необходимо еще, чтобы сложились объективные условия для полномасштабной реализации этой гениальности, для того, чтобы она нашла себе применение в жизни.
И вот в античном греческом мире такие условия, – наверное, впервые в человеческой истории – в
Там же. С. 59–60, 244.
Там же. С. 12.
