мною
Всесильный промысл Божий. Ну, король?
Не мнил ли ты уж совладать со мною,
Со мною, Божьей милостью владыкой,
Ты, милостию панскою король?
Посмотрим, как ты о псковские стены
Бодливый лоб свой расшибешь! А сколько
Литовцев полегло?
Гонец.
Примерным счетом,
Убитых будет тысяч до пяти,
А раненых и вдвое.
Иоанн.
Что, король?
Доволен ты уплатою моею
За Полоцк и Велиж? А сколько ихных
С начала облежания убито?
Гонец.
В пять приступов убито тысяч с двадцать,
Да наших тысяч до семи.
Иоанн.
Довольно
Осталось вас. Еще раз на пять хватит!
Входит стольник.
Стольник.
Великий царь…
Иоанн.
Что? Кончен их совет?
Стольник (подавая письмо).
Один врагами полоненный ратник
С письмом отпущен к милости твоей.
Иоанн.
Подай сюда! (К Нагому.)
Читай его, Григорий!
Стольник уходит.
Нагой (развертывает и читает).
«Царю всея Русии Иоанну
От князь Андрея, князь Михайлы сына…»
Иоанн.
Что? Что?
Нагой (смотрит в письмо).
«От князь Михайлы, сына Курб…»
Иоанн.
От Курбского! А! На мое посланье
Ответ его мне милость посылает! (К гонцу.)
Ступай! (К Нагому.)
Прочти!
Нагой.
Но, государь…
Иоанн.
Читай!
Нагой (читает).
«От Курбского, подвластного когда-то
Тебе слуги, теперь короны польской
Владетельного Ковельского князя,
Поклон. Внимай моим словам…»
Иоанн.
Ну? Что же?
Нагой.
Не смею, государь!
Иоанн.
Читай!
Нагой (продолжает читать).
«Нелепый
И широковещательный твой лист
Я вразумил. Превыше Божьих звезд
Гордынею своею возносяся
И сам же фарисейски унижаясь,
В изменах ты небытных нас винишь.
Твои слова, о царь, достойны… смеху…
Твои упреки…»
Иоанн.
Ну? «Твои упреки»?
Нагой.
«Твои упреки – басни пьяных баб!
