сурово отозвалась Гестия. – Шизоглаз потом объяснит.
Дурслеи прислушивались к разговору, решительно ничего не понимая, и сильно вздрогнули, когда кто-то вдруг громко завопил: «Поторопитесь!» Гарри в недоумении огляделся и не сразу понял, что кричали карманные часы Дедала.
– И то правда, время поджимает. – Дедал кивнул часам и спрятал их в жилетный карман. – Нам желательно переместить твоих родных одновременно с тобой, Гарри, чтобы в момент исчезновения защиты все вы были уже в безопасности. – Он повернулся к Дурслеям: – Ну, готовы?
Никто не ответил: дядя Вернон в гадливом смятении взирал на оттопыренный карман Дедаловой жилетки.
– Нам, наверное, лучше подождать в коридоре, Дедал, – вполголоса произнесла Гестия. Она явно считала нетактичным оставаться в комнате, пока Гарри будет нежно – быть может, в слезах – прощаться с семьей.
– Ни к чему, – буркнул Гарри, но объяснять ничего не пришлось.
Дядя Вернон громко сказал:
– Ну, бывай, парень, – и сначала хотел пожать Гарри руку, но потом не нашел в себе сил, сжал пальцы в кулак и закачал им туда-сюда, как метроном.
– Готов, Диддик? – спросила тетя Петуния, суетливо проверяя застежку на сумке и всячески избегая взгляда Гарри.
Дудли не отвечал – он стоял, полуоткрыв рот и немного напоминая гиганта Гурпа.
– Тогда в путь, – подбодрил дядя Вернон.
Он почти дошел до дверей гостиной, когда Дудли вдруг промямлил:
– Не понимаю.
– Чего ты не понимаешь, пусик? – ласково спросила тетя Петуния.
Дудли поднял жирную, похожую на окорок руку и показал на Гарри:
– А он почему не с нами?
Дядя Вернон и тетя Петуния уставились на него ошеломленно, будто он изъявил желание стать балериной, когда вырастет.
– Что? – громко переспросил дядя Вернон.
– Почему он с нами не едет? – отчетливо повторил Дудли.
– Он… не хочет, – ответил дядя Вернон, повернулся к Гарри и пронзил его яростным взглядом: – Ведь не хочешь?
– Ни капельки, – отозвался Гарри.
– Вот видишь, – сказал дядя Вернон сыну. – А теперь пойдем, нам пора.
Он вышел из комнаты. Было слышно, как открывается входная дверь, но Дудли не двигался, и тетя Петуния, нерешительно просеменив по гостиной, тоже остановилась.
– Ну что еще? – рявкнул дядя Вернон, снова появляясь на пороге.
Казалось, Дудли не в состоянии выразить словами то, что его гнетет. Спустя несколько секунд напряженной внутренней борьбы он наконец выдавил:
– А куда же он поедет?
Тетя Петуния и дядя Вернон переглянулись. Поведение сына явно их пугало. Молчание нарушила Гестия Джонс, озадаченно спросив:
– Но… Вы ведь, разумеется, в курсе, куда едет ваш племянник?
– Естественно, в курсе, –
