танцуя на выпускном с Кэтрин.
«Это я виноват. Я! Я её убил!» – словно выстрелами проносились мысли в его голове.
Алекс бежал. Мимо проносились улыбающиеся лица незнакомых прохожих, которые наверняка даже не знали о горе Сандерсонов.
Впереди виднелся мост. Тот, который в любое время суток делил печаль и тревоги жителей и скапливал их в свою огромную копилку грустных физиономий. Добежав до моста, парень, одетый в чёрный фрак, остановился и начал глубоко дышать.
«Прости, прости меня, моя Кэти, это я во всё виноват!» – уже кричал он. Прохожие люди неодобрительно смотрели на него, но находились и те, кто жалел Алекса, те, кто подумал: «Не делай этого, парень!».
Он подошёл к краю старого моста и начал смотреть вниз на сильное течение реки. В нём булькались маленькие камешки и ветки деревьев с зеленью. Алекс вспоминал моменты, проведённые вместе с любимой девушкой. А ведь совсем недавно он сидел вместе с ней за одной партой, и она, как колокольчик, громко смеялась над шутками парня и не обращала внимания на замечания преподавателей.
Он вспоминал и улыбался. Плакал, и снова улыбался.
Глава 17
Алекс лежал в своей комнате на кровати, уставившись в потолок. После похорон прошла уже неделя, целая неделя без Кэтрин, самая тяжёлая неделя в его жизни. Парень совсем замкнулся в себе, перестал выходить из дома. Да что там из дома, даже собственную комнату почти не покидал.
Эмелин каждый раз с горечью качала головой, когда сын отказывался обедать. Она не могла спокойно смотреть на мучения своего единственного близкого человека, и каждый раз, когда она наблюдала за ним, её материнское сердечко сжималось от боли и безысходности.
Алекс целыми днями думал о Кэти, о той поездке. Он думал, что могло бы произойти, не будь он таким глупым и вспыльчивым. Кэтрин бы не попала под машину. Это не давало покоя его голове.
Он лежал на постели, держа в руках фотографию любимой девушки, и всматривался в неё: до боли родные зелёные глаза, в которых виден блеск, маленький аккуратный носик, нежно-розовые губы и чёрные локоны волос. Парень смотрел на неё и вспоминал их выпускной танец, её заразительный смех и ярко-алое платье.
– Алекс, – тихо постучала Эмелин в его комнату, где царила атмосфера полнейшего горя и страдания.
– Мам, я не хочу есть, и пить тоже, – сухо ответил парень и отвернулся лицом к стене.
– Сынок, там пришли к тебе.
– Я никого не хочу видеть.
– Это девушка из лицея. Она настойчиво просила тебя посетить, – осторожно настаивала мать и с горечью смотрела на безжизненное тело сына: он лежал и не менял положения многое время, лицо побледнело, а ноги и руки затекли.
– Ладно, пускай идёт сюда, – не сводя взгляда с фотографии, сказал Алекс.
Когда дверь его комнаты
