style="font-size:15px;"> – Всё в порядке.
*
Он, впрочем, сильно преувеличивал. Как раз порядка-то в доме и не было. И Клементина, войдя внутрь, остановилась у порога. Вглядывалась в темноту. От двери ей было видно немного – развороченный очаг, пара опрокинутых табуретов, какие-то осколки на полу. Дальше – темнота.
– Росомаха, похоже, – сказал Леру спокойно, оглядывая устроенный внутри разгром. – Перевернула всё и ушла. Мерзкий зверь.
В это время за спиной закопошилась Вик. Проснулась, наконец. Засучила, застучала по спине ногами, захныкала. Леру освободил девочку из плена, развязал ремни, взял её на руки.
– Спокойствие, – сказал весело. – Не реви! Сейчас всё будет.
Она притихла – поняла будто. Смотрела распахнутыми глазёнками на него, на мать.
– Она голодна… – тут Клементина и пришла в себя.
Раскрыла рот, замерла. В глазах мелькнул ужас. И он понял: момент, которого он боялся, наступил.
Леру сунул ей Вик в руки.
– Держи. Я разведу огонь.
Она вздрогнула. Кивнула. Прижала ребёнка к себе.
Он успел отойти от неё, склониться к очагу, когда Клементина спросила шёпотом, панически:
– Что же теперь делать?
Он поднял голову, взглянул на неё. Произнёс нарочито небрежно:
– А что изменилось? Как и прежде я буду добывать пищу, а ты – следить за домом. Ты ждала чего-то другого?
Клементина не заметила иронии.
– Но Вик… Чем её кормить?
Он хмыкнул, пожал плечами. Поправил, вернул на место очередной камень в очаге.
– Будет привыкать к бульонам и мясу. А тебе придётся только больше и лучше прежнего жевать.
Она смотрела на него непонимающе.
– Ты видела, как кормят своих детёнышей хищники? – он готов был к этому объяснению, потому что всю дорогу только об этом и думал.
Клементина покачала головой. Он махнул рукой:
– Вот так и кормят. Будешь разжёвывать хорошенько и давать разжёванное дочери. Что тут непонятного?
Он разозлился вдруг – огонь никак не хотел разгораться. И Клементина продолжала стоять у входа – застила ему свет. Хорошо ещё, что девчонка молчала. Хотя он понимал, что та давно была голодна.
Наконец, пламя вспыхнуло. И он, повернувшись к Клементине, произнёс:
– Ну, хватит там изображать скорбь. Займись делом.
*
Не раз за последнее время Клементина вспоминала отцовское: «Человек всё может выдержать». Удивлялась созвучию этих слов со словами отца д`Эмервиля: «Каждому даётся по силе его».
Думала: неужели они правы? Неужели она действительно может всё это вынести?
Она могла. С того самого момента, как она вошла в этот странный дом, с той минуты, как она, набрав в котелок снега, бросила в него горсть
