торта. А амплитуда движений бухаловской руки такова, что во время ее нахождения в нижней точке, если все хорошо рассчитать и вовремя подпрыгнуть, вполне можно дотянуться до торта. Сикерз незаметно вылез из-под дивана и тихонько сел возле той самой руки. И вот он, момент истины! Один точный прыжок и Бруничек, с добычей в зубах, быстрее молнии снова бежит под диван.
– Оооо! Какое наслаждение, этот торт еще вкуснее, чем я думал. Какой хороший вы человечище, Кузьма Валерьевич, навещайте нас почаще! – думал маленький таксеныш, смакуя кусочек торта.
А Бухалов так ничего и не понял.
– Извините, кажется, я кусочек обронил, сейчас подберу, а то потом растопчется по всему полу, – сказал он и принялся шарить под столом, но так ничего и не нашел. Разумеется, он взял себе другой кусок торта…
– Вот и славно, никто не обижен, – подумал щенок и сладко заснул. Взбитые сливки и бисквит медленно и приятно переваривались в его животике.
Проснулся Сикерз вечером, когда Бухалов уже ушел, а Генрих Валентинович вернулся с работы. Интеллигентный мужчина, по настоянию, Маши был вынужден принять душ, а иначе она грозилась лишить его ужина. Теперь Кружкин сидел за столом в одних трусах и вкушал вечернюю трапезу. Его громадные, расшлепанные босые ноги с черными ногтями стояли прямо на полу. После душа мужчине стало жарко и он не надел тапки.
– А вот и наш любимый ноготок! – подумал Сикерз, радостно глядя на отвратительный, черный ноготь интеллигента. Вы, дорогой Генрих Валентинович так и не изволили его подрезать? Хорошо, сейчас займемся вашим педикюром.
И маленький таксеныш осторожно, как лис на охоте, подкрался к левой ступне Генриха. Что было дальше, и что сказал на это гражданин Кружкин, лучше не писать, все и сами догадаются. Хочу только сказать, что Бруничек, как всегда, успел вовремя смыться и спрятаться в своем надежном убежище.
Бруно Сикерз и принц
– Ой! А кто это там, за стеклом в шкафу? – спросил Бруно Сикерз, маленький таксеныш, с любопытством и страхом всматриваясь в мутноватую поверхность старинного зеркала на створке гардероба.
– Где? – удивился Мишия, добродушный и ленивый чау-чау, медленно поднимая большую лохматую голову.
– Э-хе-хе! Да вот же! Ты что, не видишь? Подойди поближе! – задыхаясь от энтузиазма и волнения, предложил Бруничек.
Мишия нехотя поднялся, сладко потянулся, разминая затекшие от долгого лежания лапы, и подошел к зеркалу.
– У-ху-ху-ху! – Сикерз даже подпрыгнул на месте от возбуждения. – Смотри, там еще один! На тебя похож!
– Где? – Мишка напряженно вгляделся подслеповатыми светло-карими глазками в отражающую поверхность, наконец, он понял в чем дело и басовито рассмеялся. – Ха-ха-ха! Какой ты еще все-таки глупенький, Бруничек! Да это же мы с тобой! Вернее, наши отражения в зеркале. Вот этот большой, черный
