куда не попадает лучик солнца, с застывшими в предсмертной позе трупами самоубийц. Эта мрачная гармония ужасала еще больше, когда я вспоминал момент обнаружения тела Волчонка, все было точь-в-точь как на фотографии в статье, тот же мрак, тот же густой лес, тот же собирающийся вечерний туман, то же бездыханное, обреченное тело. Я эту статью перечитывал огромное количество раз, проводя в ней параллели с историей моего друга. Особенно мне запомнился телефон 22—0110, эти цифры регулярно маячили у меня перед глазами.
Рассматривая картинки из журнала, на миг мне показалось, что этот лес точь-в-точь похож на созданный мной лес, в котором нашел свой последний приют мой друг.
– «Интересно, если бы предупредительный плакат с телефоном висел перед глазами Волчонка, когда он заходил в лес, изменил бы он свое намерение?» – думал я, каждый раз читая незамысловатый агитационный плакат.
Полиция все время следствия предвзято относилось ко мне. Не известно с чем это связано, но полиция не слишком жалует людей обнаруживших тело. А по статистике более 70 процентов людей обнаруживших тело, косвенно либо напрямую связаны с его смертью. Вот основываясь на простой математике, моя персона была под подозрением, пусть и бездоказательно. Отчасти они были правы, в тот момент, когда я прочел его письмо, а его я хранил у себя до сих пор, я на месте полиции приговорил бы сам себя к высшей мере прямо на месте.
Я регулярно» накручивал» себя, порой не спал ночами.
– «Это твоя вина, это твоя вина!» – прочно засело в моей голове, будто мантру наговаривал сам себе.
С этим нужно, что то делать или я сойду с ума, решил я, направившись в квартиру Волчонка.
Квартира была закрыта и опечатана, муниципалитет города решал, что с ней делать, т. к. родственников у него не было и завещание также отсутствовало. У меня был запасной ключ от его квартиры, но об этом знали только я и мой покойный друг. Знакомый скрип замка отворил двери, войдя в квартиру, я разулся, из уважения к чистоплотности Волчонка, который совершал уборку своего жилища каждый день. Он был словно помешанный на чистоте, его жилище всегда блестело от чистоты, как и он сам, мне ни разу не довелось увидеть его в неопрятном виде. Он был маньяком уборки и чистоты.
– Самая вредная привычка, которая у меня есть, хотя я люблю немного выпить и курю как паровоз, но не могу от нее избавиться. – весело говорил он о ежедневной уборке своего жилища.
В квартире все оставалось без изменений с момента последнего моего визита сюда, когда я искал его. Холостяцкое жилище в котором посередине комнаты письменный стол, два стула, один из стульев предназначался ему, а второй с его слов «моему лучшему другу», диван-раскладушка у стены на которой висела картина с изображением морского прибоя, ее мы купили вместе. Огромный, почти до потолка шкаф занимал оставшуюся
