кричал и ругался и даже громил, а потом слинял на запад, где сделался известным европейским правозащитником. Говорят, что там, на новом поприще Леонтий тоже много кричит и ругается в защиту общечеловеческих прав и свобод.
Когда открыл глаза, то увидел что мост остался позади, точнее он высится прямо перед глазами, при этом быстро удаляясь, и ощутимо уменьшаясь в размерах. Плавать против стремительного течения – занятие для обычного человека настолько же утомительное, насколько и бесперспективное.
Он выбрался на берег и пошел обратно пешком. Недалеко впереди маячила бледная фигура бухгалтера, который также неспешно возвращался к месту водной автостоянки. Зато на середине реки бил пенистый белый гейзер двухметровой высоты – там Бармин боролся с рекой не на жизнь, а насмерть, других условий борьбы он просто не признавал. Виктор с Толиком успели поднять два тоста за счастливую старость и спокойную молодость, тогда только борец с жизненными стихиями выбросил свое мощное, но израненное тело на раскаленную крышу сузучки: раздалось кратковременное шипение. Израненное в полном смысле этого слова: имелась старое пулевое ранение в мышце голени и две хорошо зашитые дырки в плече и груди.
– Колбасы! – рявкнул он.
Ему без разговора выделили пол палки, справедливо полагая, что этот один стоит двух, но сыр на бутерброды зажилили, закусывая им коньяк. Бармин тотчас громко и выразительно зачавкал, восстанавливая истраченные силы.
– Рулевой, вода поднялась до мостика, колес не видно, сейчас начнет топить салон. Пора выбираться отсюда.
– Еще малость позагораем и тронемся с богом. Минералки нет?
– Все благополучно закончилось: пища, вино, коньяк.
– Вот прожорливый народец какой подобрался, весь в меня. Ладно, поехали.
Пользуясь одними руками, Бармин перебрался с крыши на место водителя. Двери закрыли. Включил зажигание. Сузучка завелась сразу, и некоторое время Бармин не трогался, давая разогреться мотору, чего в обычных условиях явно не стал бы делать. Ясно – он дождался, когда отдыхающие отставят свои мелкие делишки да разговорчики в сторону, и сосредоточат внимание на нашей полузатонувшей машине. Он должен оказаться в центре внимания, а уже потом нажать на газ. И нажал. И помчался, но не к берегу, а вдоль реки, где полно глубоких ям.
«Вот болван!», – успел подумать Магницкий, понимая, что со стороны они смотрятся быстроходной амфибией и восхищаясь этой картинкой.
На полном ходу Бармин лихо вырулил на берег, небрежно бросил сузучку вверх по глинистому откосу с таким бешенным ускорением, что организм вжало в сидение, а нижняя челюсть придавила трахею, потом по инерции долго летели вверх, а когда запас инерции кончился, упали вниз, хорошо что не обратно под откос, а на дорожный асфальт, развернулись и понеслись к мосту.
– Ну как, видели? – спросил Бармин.
– Раньше
