почувствовала, что Океанос любит и уважает этого человека. Он говорит о нем очень тепло.
– Разве Цинь это не фамилия?
Океанос удивился.
– Да.
– Лай и Цинь – это китайские фамилии. Разве у него нет имени?
Странно он посмотрел на нее.
– Однажды shīfu сказал мне «Имя человека в его глазах».
– И что вам сказали его глаза?
– Sǒu – старик.
– Это место называется Osteria, – Сказал ей Океанос. – Так в Италии называют семейные рестораны.
Он посмотрел на нее с улыбкой.
– Хороший, приятный бизнес, если бизнес может быть приятным.
Мэй удивилась, Океанос сказал ей это так, словно хорошо знает эту «кухню».
– Вы тоже занимаетесь бизнесом? – Осторожно спросила она.
– Да, с девятнадцати лет.
Он вежливо пропустил ее вперед, когда они вошли в зал ресторана.
– Мне помог отец. Он всегда мне помогал.
В голосе Океаноса прозвучало «он всегда понимал меня».
– Какой он, ваш отец?
– Uomo. – Сказал он.
И пояснил:
– Мужчина.
– Мужчина?
Мэй это заинтересовало.
Она осмотрелась – ресторан был небольшим, десять столиков накрытых нарядными скатертями, стоящие в окружении деревянных стульев с мягкими сиденьями.
– Да, – Сказал ей молодой человек. – Как в песне Хулио…
Он не договорил, засунул руки в карманы брюк.
– В песне?
Мэй стало интересно.
– «Un Hombre Solo» – «Одинокий мужчина»…
Океанос посмотрел на нее, улыбка на его губах…
– «У меня есть все,
Абсолютно все;
Тысяча друзей и любовниц
И овации в ночи»…
Ей показалось, что этому человеку свойственна улыбка, что он часто улыбается.
– Вы так говорите, словно он одинок…
Грусть в его желтых глазах.
– Никто не одинок, Мэй. Я понял это с годами.
– Никто?
Как странно это прозвучало для нее «Я понял это с годами»… Он сказал ей это как зрелый человек, поживший.
– Никто.
Голос Океаноса прозвучал тихо и граничил с шепотом.
– Одиночество, Мэй, это судьба, которую человек выбирает сам. И Ставрос выбрал не одиночество.
– Ставрос? Красивое имя.
– Это имя значит «крест» (распятие) – σταυρός…
Странно, но Мэй показалось, что он не прощает отца.
– Вы обижаетесь на него?
– Как сын, – Сказал Океанос. – Не как мужчина.
Она удивилась.
– Как мужчина я понимаю его, а как сын нет.
Он смутил ее, Океан.
Мэй
