драть костяным гребнем кудри. За время жизни во дворце, повинуясь похожему на приказ совету королевы, плясунья ни разу не укорачивала волос, и теперь они плащом укутывали тело, спускались по бедрам. Зоэ неодобрительно продрала самые длинные пряди, подозревая: еще год – и дотянутся до колен… Второй совет королевы она дерзко нарушала каждый день, если не шла плясать на площадь. То есть волосы распущенными не оставляла, сплетала в свободную косу, прихватив в середине лентой.
– Дедушка! – крикнула Зоэ в полный голос, поправила платье и затянула на талии шаль вместо пояса. – Деда! А где Вико?
– У королевы, тонет в море гнева, – ехидно сообщил от окна голос дона Эппе. – Н-ну, и пока он там тонет, я тут, на суше, цел и сыт, стерегу тебя.
– Подглядываешь, – заподозрила Зоэ, подбежала к окну и раздвинула шторы, привязала их лентами, чтобы не застили вид на румяное утро и бледного, но по-прежнему неуемного Эспаду.
– Зоэ, два раза подряд злить Кортэ не стану даже я и даже на спор, – без раскаяния и смущения признал дон Эппе, шагая через низкий подоконник. – Всего лишь стерегу и подслушиваю. Старик прав: рыжий злодей воистину абордажный крюк, во что вцепится – от того уж не оторвать его.
– Что тебе? – Зоэ вспомнила, что на Эспаду вообще-то следует сердиться, и старательно остудила тон.
– Во, лепешка с сырой бараниной, – сообщил королевский пес, упал в кресло и добыл из кулька одно из любимых своих лакомств. – Хочешь? Чеснок сам выбирал и крошил. Мельче мошки, злее Кортэ…
– Да ну тебя, – всё еще стараясь не замечать гостя, буркнула Зоэ. Но пошла в угол и выбрала из запасов любимое Эспадой крепкое и сладкое сантэрийское, черное, как запекшаяся кровь.
– С зеленью, с алькемским злым перцем, с восточными пряностями, – уточнил Эспада, примерился и срубил горлышко бутыли так, что холодок стремительного движения клинка коснулся шеи Зоэ. – Почему ты не боишься всего, чего следует опасаться? Например, меня, моего клинка, врагов нэрриха. Или меня пьяного с клинком, к тому же обозленного на тех, кто покровительствует тебе…
Эспада отложил оружие, чуть наклонил голову и прищурился, раздирая надвое лепешку, начиненную мелко рубленным мясом. Зоэ попробовала тягучее вино – только лизнула, очередной раз удивляясь: как эта гадость может нравиться? Терпкое, горчит, а еще и сладким отдает, да к тому вдобавок жжет язык и першит в горле. Эспада отобрал бутыль, носком башмака повозил по полу, разгоняя осколки глиняного горлышка. Сунул Зоэ в руку кус лепешки, повторно приглашая разделить трапезу. Сырую баранину Зоэ находила сносной, к тому же знала: Рэй неизменно готовит кушанье сам, начиная работу с выбора годного барана. И гордится нелепым блюдом, и умудряется делать его действительно вкусно.
– Когда Ноттэ вытащил меня из закупоренной бочки, брошенной в море, что-то случилось, – задумалась Зоэ, устраиваясь на полу, рядом с креслом. – Я, наверное,
