затянувшуюся паузу:
– А как там, на почте, дела обстоят?
– Да никак, разваливается почта. Молодые к нам не идут. Да и кто ж пойдет на такую зарплату? Вот недавно оператор наш, Настя, уволилась. Я по этому поводу даже стихи написал:
С почты в поисках счастья
Увольняется Настя.
Симпатичная Настя – мать двоих сыновей.
А ботинки у Насти —
Не дай Бог ненастья,
А ведь лет двадцать девять
Всего только ей.
Я ничего не стал говорить.
Что ж, термос был пуст. Стаканы тихонько позвякивали в такт колесам, выстукивавшим «дда – дда, дда – дда», как бы подтверждая подлинность волковского рассказа. Время от времени за окном мелькали фонари, на мгновение освещая купе, после чего, казалось, становилось ещё темнее. Мы вышли в тамбур покурить перед сном. Волков часто и глубоко затягивался, его рука, державшая сигарету, мелко дрожала. Пока я курил одну, он успел выкурить две и добродушно улыбнулся мне беззубым ртом. «Что, думаете, старикашка-почтальон разболтался? Эх, если бы я мог рассказать, что со мной происходило за последние двадцать лет, то вы бы, решили, что у меня крыша съехала, что я сумасшедший. Да-с», – закончил он, немного помолчав.
Мы вернулись в купе и стали укладываться. Утром, когда я проснулся, поезд уже стоял. Мордуха Мордуховича в вагоне не было. Видно, вышел раньше, не стал меня будить. Может быть, когда-нибудь мы ещё встретимся, ведь живём по одной ветке железной дороги.
С той самой поездки в Ленинград, когда я познакомился с Волковым, прошло несколько лет. На почту я так и не поступил. Вместо этого каждый день гуляю с собакой по окрестностям поселка, где уже несколько лет мы с женой живем тихо, по-пенсионерски, уединенно. Если ехать из Москвы, слева от дороги наши дома, а справа расположилась другая часть посёлка, с магазинами, почтой, поликлиникой.
Собака у нас по кличке Ася и кошка, а сын живет и работает в Москве.
Обычно мы с Асей прогуливаемся недалеко от дома, но иногда под мостом железной дороги перебираемся и на другую сторону.
В одну из таких прогулок я подошёл к мусорному контейнеру выбросить окурок. У контейнера стоял грузовичок. Двое рабочих выбрасывали из кузова всевозможную рухлядь: старую этажерку, сломанную кровать, какие-то бумаги.
– Откуда мусор? – поинтересовался я.
Один ответил:
– Умер какой-то мужик… То ли умер, то ли в больницу его свезли. А новые жильцы делают ремонт.
Выбрасывая окурок, я невольно заглянул в контейнер: поверх всякой всячины лежала пыльная стопка ученических тетрадей, перевязанная крест-накрест бечёвкой. Угол верхней был помечен надписью «М. М. Волков».
Я уже хотел отойти, как вдруг вспомнил давнишнего попутчика и подумал: не ему ли принадлежали тетрадки, ведь он говорил, что живёт где-то по Ярославской железной дороге.
Поскольку содержимое контейнера предназначалось для вывоза на свалку,
