число 10, год 1941».
Листовка эта лежит в архиве Алексея Андрианова, сохранил её солдат.
Зимой 1941 года отбивалась от фашистов Москва. Зная, как тяжело защитникам столицы, гангутцы 2 ноября 1941 года пишут москвичам: «…Для нас нет другого чувства, кроме чувства жгучей ненависти к фашизму. Для нас нет другой мысли, кроме мысли о Родине. Для нас нет другого желания, кроме желания победы… Здесь, на неуютной каменистой земле, мы, граждане великого Советского Союза, не испытываем одиночества, мы знаем, Родина с нами. Никогда не дрогнут наши ряды! Никогда не властвовать над нами фашистским извергам!..»
Это письмо было опубликовано в «Правде» 2 ноября 1941 года, а 3 ноября защитники Москвы отвечают героическим защитникам Ханко: «…Пройдут десятилетия, века пройдут, а человечество не забудет, как горстка храбрецов, патриотов земли советской, ни на шаг не отступая перед многочисленным и вооружённым до зубов врагом, под непрерывным шквалом артиллерийского и миномётного огня, презирая смерть во имя победы, являла пример невиданной отваги и героизма. Великая честь и бессмертная слава вам, героям Ханко!..» Защитники Москвы в письме клялись повторить «героический подвиг защитников полуострова Ханко».
Алексей Сергеевич как великую реликвию хранил вырезки из фронтовой «Правды» с письмами москвичей и гангутцев. В тот период братская поддержка, локоть друга и брата как никогда были нужны. Единство и товарищество были тем мощным оружием, которое так необходимо было защитникам страны. Он и детям, внукам своим рассказывал о тех суровых днях, боях не на жизнь, а на смерть во имя Родины. А пожелтевшие вырезки детям и внучатам только из своих рук показывал, очень уж дорожил ветеран великими для него реликвиями.
Последний корабль ушёл из Ханко 2 декабря 1941 года, и вот именно на этом последнем транспорте находился и Андрианов. Корабль после жесточайшей атаки авиации был подбит. Много людей тогда погибло. Волной в ледяную воду выбросило и его. Спасли товарищи красноармейца, и на сей раз живым остался Алексей.
В 1942–1943 годах он в Кронштадте. Часть его непродолжительное время была на переформировании, затем вновь участвует в боевых действиях. Вновь вылазки в составе разведгрупп, отдых, вновь передовая. Те дни он вспоминал как особо трудное время. Бойцы были измотаны до такой степени, что ни есть не хотелось, ни пить, только спать. Уткнётся боец в блиндаже к теплу поближе – и всё, глубочайший сон. Спустя пару часов вновь в окопы. Некоторое облегчение он почувствовал, когда перевели в учебную группу, где готовили связистов, он уже инструктор по связи. Здесь, пожалуй, впервые в этой второй для него войне он особо остро переживал за родных. Письма приходили не часто, порой сразу по несколько штук. Он жадно перечитывал скупые карандашные строки, написанные отцовой рукой, и в мыслях возвращался в родной дом. Переписывался он и с Марусей – девушкой, что ждала его в родных краях.
С августа 1943-го он – старшина батареи 56-й отдельной морской стрелковой бригады, участвует в боях по прорыву блокады Ленинграда.
В апреле 1943 года во Всеволожском районе Ленинградской области формируется
