мне удалось установить, его позже видел наш кассир, но я могу расспрашивать о нем лишь ограниченный круг лиц.
– Еще кто-либо пропал одновременно с ним?
– Нет.
– Вы всех тщательно пересчитали? Может, не хватает какой-нибудь длинноногой птички из референтуры?
– У нас все время кто-нибудь находится в отпуске. Но отсутствующих беспричинно больше не имеется.
– Тогда почему Хартинг тоже не ушел в отпуск? Знаете, подобные люди обычно так и поступают. Совершают побег с полным комфортом. И вам советую сделать то же самое, если надумаете.
– Я понятия не имею, почему он не подал заявление на отпуск.
– Вы не были с ним близки?
– Разумеется, не был!
– А его друзья? Что говорят они?
– У него не было друзей в полном смысле этого слова.
– А не в полном?
– По моим сведениям, у него не было даже приятелей в нашем сообществе. Лишь немногие из нас вообще поддерживают дружеские отношения. У нас есть знакомые, но друзья среди них попадаются редко. Так складывается во всех посольствах. Сотрудники дипломатических миссий ведут слишком интенсивную общественную жизнь по работе и потому особенно ценят уединение.
– А среди немцев?
– Ничего об этом не знаю. Хотя какое-то время он тесно общался с Гарри Прашко.
– Прашко? Кто это?
– Здесь есть парламентская оппозиция. Так называемые свободные демократы. Прашко – один из их наиболее колоритных представителей. Правда, в свое время он попробовал себя в разных ролях. Даже числился в «попутчиках», о чем стоит упомянуть. В досье есть пометка, что они в прошлом поддерживали дружеские отношения. Познакомились еще в период оккупации, насколько я помню. Мы ведем картотеку потенциально полезных контактов. Я как-то даже расспрашивал его о Прашко формальности ради, и он сообщил мне, что отношения между ними полностью прекратились. Это все, о чем мне известно.
– Он когда-то был помолвлен и собирался жениться на девушке, которую звали Маргарет Эйкман. Гарри Прашко упоминался в заявлении как человек, способный дать положительную характеристику жениху. Как уважаемый член бундестага.
– И что с того?
– Вы даже не слышали об этой Эйкман?
– Боюсь, ее фамилия мне ни о чем не говорит.
– Маргарет Эйкман.
– Да, я вас понял. Но ничего не знал ни о помолвке, ни о самой женщине.
– А хобби? Фотография? Почтовые марки? Возможно, он был радиолюбителем?
Тернер непрерывно что-то писал. Складывалось впечатление, что он заполняет графы какого-то бланка.
– Он занимался музыкой. Играл на церковном органе. Еще, помнится, коллекционировал граммофонные пластинки. Здесь вам полезнее побеседовать с младшим составом. Хартинг больше мог откровенничать с ними, считая себя одним из них.
– Вы никогда не бывали у него дома?
– Был однажды. Ужинал там.
– А
