Большом театре, на которой он побывал, а в середине крестик. Предполагается, что Пушкин узнал о смерти няни, которая незадолго до этого была взята из Михайловского в Петербург в услужение вышедшей замуж Ольге Сергеевне и, согласно одной из версий, простудилась по дороге. На похороны Пушкин не поехал, как, впрочем, и его сестра. Похоронил ее муж Ольги Николай Павлищев, оставив могилу безымянной. Принято считать, что «Няня +» означает у Пушкина в рукописи ее кончину[54]. Получается, что между проституткой и театром ему взгрустнулось о няниной смерти.
Дата, однако, остается неясной. Более ста лет неизвестно было, на каком кладбище Арина похоронена. Ульянский в своей книге «Няня Пушкина» доказал, что она умерла 31 июля 1828 года, о чем есть запись в церкви Иконы Владимирской Божьей Матери: «Арина Родионова, 5 кл. чиновника Пушкина служащая женщина. Болезни: старость». Грановская считает, что смерть наступила 29 июля, так как хоронили и отпевали тогда на третий день. Но как совместить это с 25 июня, отмеченным Пушкиным крестиком? Даже если предположить, что следует читать не «июнь», а «июль», все равно летом не могли хоронить через шесть дней. Попытки объяснить дату «25 июня» ни к чему не привели. Может, Пушкин отметил крестиком необратимую болезнь ее, о которой он услышал, например инсульт, и понял, что она не поднимется? Он несомненно и искренне любил няню, но местом этой любви было Михайловское; в Петербурге она была ему не нужна.
Могила ее сразу затерялась. По литературе гуляли несколько версий: что ее могила в Святогорском монастыре, вблизи могилы поэта, что Арина похоронена на ее родине в Суйде, а также на Большеохтинском кладбище в Петербурге, где одно время даже была установлена плита с надписью вместо имени «Няня Пушкина». Только в конце тридцатых годов нашего века нашли регистрацию ее похорон на Смоленском кладбище в Петербурге.
Прототип и друзья поэта
Няня стала литературной моделью и обретает вторую жизнь в воображении и текстах Пушкина. Помимо прочего это хороший стиль того времени и пушкинского круга – человеческое отношение к простому люду, по любимому слову поэта, к черни. Принято писать, что няня является прототипом ряда его героинь. Это Филипьевна, няня Татьяны Лариной, которую в черновиках он называет кроме того Фадеевной и Филатьевной. Затем – мамка Ксения в «Борисе Годунове» и – няня Дубровского Орина Егоровна (Пахомовна), которая даже писала письмо, похожее на те, что диктовала Арина[55]. Тот же тип в княгининой мамке («Русалка») и, пожалуй, в карлице Ласточке («Арап Петра Великого»). Везде второстепенные, похожие друг на друга персонажи.
Еще Набоков искал корни прототипов няни у Пушкина. «Старушка-няня, рассказывающая сказки, – конечно же, древняя тематическая модель. В «Тоске» (1809) у Марии Эджуорт она – ирландка, и ее сказки – об ирландской Черной Бороде и привидении короля О’Донахью»[56]. Факты жизни самой Арины Родионовны как прототипа героини почти не использовались
Расшифровка М.А. Цявловского. Тетрадь 2371. Рукою Пушкина. М.—Л., 1935, с.315.
Подробнее:
