type="note">[90]. «Издалека увидела, – пишет свидетельница, – как двое мужиков и баба вывозят кирпич и железо с обуглившихся развалин дома-музея… Нашла в снегу осколки бюста, куски разбитой топорами мраморной доски от старого бильярда. Взяла на память страдальческий висок разбитой вдребезги его посмертной маски»[91].
Флигель, где жила Арина Родионовна, был якобы реставрирован в 1920 году красноармейцами, во что верится с трудом. «Я вызвал начальника саперной роты Турчанинова, – вспоминает начальник штаба отдельной башкирской бригады Красной армии, – и дал приказ: саперной роте выступить в Михайловское и восстановить домик няни»[92]. Начальник штаба вспомнил это в тридцатые годы, когда разгромленное крестьянами по известным причинам стали восстанавливать.
В 1949 году дом опять был «возрожден из пепла». Дизайн помещений, в которых предположительно жила Арина Родионовна, планировался и осуществлялся лучшими архитекторами и декораторами Советского Союза. Флигель был переименован в «Домик няни». На том месте, где когда-то стояла «ветхая лачужка», создана творческая мастерская Великой Хранительницы русского народного духа, фольклора, языка, музы поэта и создательницы его гения. В перестроенном под музей барском доме девичью переименовали в «Комнату няни».
На стенах, как говорится в путеводителе, – «литературная экспозиция, рассказывающая о дружбе Арины Родионовны с Пушкиным». Заметим: порядок имен изменился, и теперь няня стала дружить с поэтом.
Избу Арины Родионовны в Кобрине, как утверждали некоторые источники, нашли подлинную, старый сруб, бревна XVIII века. Говорилось, что тут жили дальние потомки няни, и не говорилось, что они бросили дом, сумев перебраться в Ленинград. В доме поселилась сельская учительница-энтузиастка, спасшая его от разорения. На доме установили доску: «Здесь жила няня Пушкина Арина Родионовна».
В 1974 году, к 175-летию со дня рождения Пушкина, открыли этнографический музей, представляющий в общем виде убранство бедной крестьянской семьи. На стенах появились «изображения» няни, сделанные художниками. В магнитофонной записи зазвучал голос сказочницы, который «мог напоминать» голос няни. Разумеется, вся обстановка «подлинного дома няни» – чистая декорация: что и как могло и должно было бы быть, эдакий, мы бы сказали, музей наглядной мифологии. Случайно услышали, как дети, войдя в музей, спросили пожилую экскурсоводшу: «Это вы – Арина Родионовна?»
В последнее время и подлинность самой избы няни ставится под сомнение. Часть этой показухи – «Изба-читальня имени Арины Родионовны». Интересная мысль: читальня имени того, кто ничего не читал, потому что читать не умел. Были предложения поставить няне памятник, и он был сотворен в Кобрине и даже в Пскове, где Арина Родионовна, кажется, вовсе не была. В соседнем с Кобрином музее, дворянской усадьбе Суйда, вотчине Ганнибалов, на мемориальной доске няня по велению идеологического начальства причислена к родным Пушкина – отцу, матери и сестре.
Понятно, что серьезным изъяном, снижающим роль незаменимой наставницы Пушкина,
