она гневно в мою сторону в те моменты, когда я, озорной ребёнок, заигрывалась, шалила и терпения на меня не хватало.
Позже стала произносить подобные реплики и в минуты спокойствия. Правда, я всегда ощущала в этих словах иронию. Она и присутствовала там. Всё же она любит меня. Не переубеждайте меня, дети всегда чувствуют это. Она и трёхэтажным матом может обложить, и пощёчину залепить, но истинных чувств за циничной маской не скрыть. Я нужна ей. Я делаю её жизнь менее страшной. Да что там, она бы просто не выдержала без меня.
Кто мой отец? Понятия не имею. И до определённого времени этот вопрос меня не интересовал.
Но в день своего шестнадцатилетия – а случился он четыре месяца назад – я прямо спросила её об этом.
– Кто?
Гости к тому времени разошлись, очередной любовник и почти сразу сожитель, двадцатичетырёхлетний актёр Серёжа Костылев (первый год в театре) спал мертвецки пьяным на диване, мы вдвоём убирали со стола посуду.
– Ого! – взглянула она на меня внимательнее. – Вот так, значит…
И, усаживаясь в кресло, закурила сигарету.
– Его звали Марком, это понятно, – продолжала давить я, чувствуя, что матери сейчас не отшутиться. – А как его фамилия, кем он работает? Что он вообще за человек?
Выпуская струйку дыма, провинциальная актриса усмехнулась.
– Марковна – ещё не значит, что отец твой был Марком. Отчество я дала тебе с умыслом. Чтобы жизнь легче сложилась. Может, второй Гурченко станешь. А как звали твоего отца – не знаю.
– Надежда, – я зову её по имени, ей это дико нравится, – сегодня ты должна рассказать мне об отце. Мне это нужно. Я заслуживаю это, в конце концов!
Она снова затянулась и снова элегантно, по-актёрски, выпустила дым из тонких, красивых и надменных губ. Далее последовал следующий рассказ:
– В последний год жизни в Ключах я гуляла с тремя парнями. Со всеми тремя имела интимную связь. Да, я никогда не сдерживала себя в сексуальном плане. Секс – это жизнь. Только обнимая мужчину и раздвигая перед ним ноги ощущаешь себя живой и цельной. Не сочти мои слова за совет, тебе ещё рано вступать в половую жизнь. Хотя я в твои годы…
– Ну так вот, их было трое. Кто именно започатал меня тобой – неизвестно. Это мог быть любой. Я всегда позволяла кончать в себя. Мужчинам это нравится, а презервативы, или там достать перед извержением – это извращение. Это не любовь, это не жизнь. Иногда мне кажется странным, как я могла при таких взглядах на половую жизнь забеременеть всего раз (это было неправдой, я знала, что только за последние три года она как минимум дважды делала аборты), но факт остаётся фактом. Должно быть, это божественное предопределение. Меня, как это ни ужасно, послал к тебе сам Господь Бог.
– Первого звали Сашей. Саша Елизаров. Хороший парень, знаешь ли. Механизатор. Высокий такой, крепко сбитый. По крайней мере в те годы. Надеюсь, в дальнейшем его судьба
