рому кругу людей? И второй: кем может стать человек, с самого рождения игнорирующий привычную нам систему материальных ценностей?
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Посвященные
ГЛАВА 1
Стас посмотрел сквозь условие задачи на банку с кофе. Виртуальные страницы с уже готовым решением «ушли» в сторону, освобождая пространство для обзора и позволяя передохнуть уставшим от подвижных картинок и разноцветных букв и цифр глазам.
Уже несколько часов молодой человек сидел неподвижно на диване у себя в комнате. Родители ушли еще утром и намеренно не спешили возвращаться, чтобы не мешать сыну в столь важный для него момент жизни. За окнами опускался вечер. В доме было пусто и тихо…
Стасу оставалось поставить последнюю точку: подтвердить невидимому арбитру, что отправляет задание на проверку. Стоило перевести дух, а затем еще раз пройтись по схеме решения от начала и до конца…
Молодой человек потянулся к стоящей перед ним на столике банке. Кофе можно было сварить самому, но у уличных автоматов получалось не хуже, а одноразовая тара держала температуру еще часа три после «вскрытия». Стас сделал большой глоток, наслаждаясь ударившим в нос терпким ароматом и возвращающим к реальности жаром. Посмотрел время – с начала экзамена прошло почти четыре часа. Вроде бы, он справился без осечек. Попробовал пробежать в памяти по последовательности пройденных тестов – бесполезно, в нервном напряжении задачи проглатывались, начисто затираясь последующими.
Что ж, что сделано, то сделано. Даже эту, последнюю задачу про колеблющийся маятник стоило оставить, как есть. Ну, признают ход мыслей не оптимальным, отнимут бал – на общей картине это не скажется – балом больше, балом меньше. Куда опаснее наломать дров, позволяя сомнениям перерасти в панику – тогда в считанные минуты можно наделать таких исправлений, что сам черт не разберется, откуда, чего, зачем…
– Все! – Сделав еще один долгий глоток кофе, молодой человек принял окончательное решение. Отыскав взглядом отодвинутые в нижний угол очков страницы, он «развернул» их перед собой и объявил программе теста: «расчет завершен!». Затем решительно отключился от Сети, скинул с глаз очки нэтфона, бросил их на стол и обессилено рухнул на спинку дивана.
Теперь оставалось ждать результатов… Стас отогнал мысль, требовавшую немедленных действий – ему лучше бы не подогревать нервного напряжения. В Сети делать нечего. Он запрещает себе думать, запрещает обсуждать с кем-то свои сомнения, запрещает себе делать прогнозы. Когда подсчитают баллы, позвонят сами. Когда завершится аукцион на университетской бирже, объявятся, найдут и поздравят…
Стас прислушался к своим эмоциям. Удовлетворения он не испытывал. Тест прошел быстро, оставив неприятный осадок некой незавершенности. Сейчас казалось, что пяти десятков вопросов на интуицию, сообразительность, логику и знания явно недоставало, чтобы раз и навсегда решить судьбу человека. Четыре года напряженного каждодневного труда завершались банальным опросом, в котором случайность и везение играли не меньшую роль, чем знания и талант будущего специалиста по нейропрограммированию и математическому анализу…
Впрочем, вполне закономерно, что все происходило так, как происходило. Интерактивный курс завершался интерактивным тестом. Дома на диване Стас прошел обучение, дома на диване он сдал экзамен. Институты, в которых «живые» преподаватели читали лекции «живым» студентам, ушли в прошлое. Одни программы, в соответствии со способностями абитуриента, помогали ему выбрать учебное заведение, другие, за некоторую плату, открывали дверь к знаниям и навыкам.
Как и другие его сверстники, Стас не мучился выбором жизненного пути – в свое время, по окончании базового (школьного) учебного курса, ему порекомендовали университетский курс аналитика-программиста. Когда он обратился на университетский сайт, там, по итогам вступительных тестов, посоветовали усложнить задачу, избрав «нейро» специализацию. Согласие Стаса стоило ему четырех лет обучения вместо двух или трех, как на параллельных факультетах, а родителям – более весомой суммы, затребованной за «индивидуальный курс повышенной сложности». Но зато и перспективы трудоустройства отличались в лучшую сторону: специалистов по нейропрограммированию было мало, их готовили единичные университеты и всего по несколько человек в год, а недостаток специалистов повышал на них цену.
«Цену» в прямом смысле слова: по окончании учебного курса выпускников выставляли на торги – ВУЗы проводили аукционы, приглашая к участию все заинтересованные в молодых кадрах предприятия мира. Десять процентов от цены за лот возвращались выпускнику, остальные оседали в «закромах» учебного заведения. Таким образом, там, где не срабатывали карьеризм, целеустремленность и воля к победе, включался банальный финансовый интерес. Студент был заинтересован показать на выпускном экзамене высокий уровень подготовки, а ВУЗ – отыскать для выпускника наиболее достойного (богатого) работодателя.
